Форум » GAME OVER » Дух Вероны » Ответить
Дух Вероны
Kfir Ben-Zerakh: Название: Дух Вероны Участники: Одри Реген, Кфир Бен-Зерах Сюжет: 2013 год, весна. Агент Моссад Бен-Зерах в этот период только начинает свое медленное внедрение в теневые структуры исламистов, пока еще в качестве наблюдателя их передвижений и дел на территории Евросоюза. Добывает данные, проникая в квартиры, номера гостиниц, устанавливает прослушку. То есть, фактически работает "по мелочи". Неожиданная активность одной из арабских преступных группировок в Италии заставили его отправиться туда. Как оказалось, в Вероне готовилась тайная встреча представителей исламистов и европейской крупной банды, которые собирались войти в альянс, создавая новый канал по торговле наркотиками и оружием. Но у арабов тут были куда более далеко идущие цели - создать и прикрытую местным криминалом зону для последующих акций уже политического характера. Кфир работал в Вероне один, предполагая только помощь сайаним, и только в крайнем случае. Он должен был просто узнать, о чем конкретно сейчас договариваются две крупные силы зла в этом регионе. Агенту удалось определить место и время встречи, и даже установить прослушку. Но во время этого процесса столкнулся с агентами "Дифрезы" (итальянской контрразведкой), собравшимся сделать то же самое. Стало ясно, что за арабами Кфир наблюдает не один, а ему самому пришлось уносить ноги от итальянских коллег, потому что совсем не хотелось им объяснять, какие интересы могут быть в Италии у Моссад. Волей случая Кфир сталкивается с Одри Реген, оказавшейся на его пути. Основные локации: Переулок в Вероне. Квартира Одри Реген.
Ответов - 21, стр:
1 2 All
Kfir Ben-Zerakh: Работал Кфир в Вероне под именем Феликса Леони - англичанина итальянского происхождения, въехавшего в страну по туристической визе. Паспорт на это имя был у него при себе, и, если бы "Дифреза" все же накрыла его, то ничего не смогла толком выяснить. Потому что настоящий Феликс Леони числился в файлах Моссад вечным хиппи, наркоманом и мелким правонарушителем, путешествующим по Европе автостопом, в основном, в районе Амстердама. Но ничто ему не помешало бы оказаться и в Италии. Правда, вряд ли он разгуливал бы по Вероне в приличном костюме, как Кфир. Скорее, бомжевал бы по наркопритонам. Но, так или иначе, агенту Моссад не стоило попадаться даже коллегам. За такие проколы в Тель-Авиве по головке не погладят. Досадная случайность сорвала миссию Бен-Зераха, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Сейчас требовалось только быстро исчезнуть. Да еще и на дно залечь на какое-то время, чтобы информационщики из Моссад покопались в файлах "Дифрезы" и попробовали зачистить данные о так неудачно засветившемся агенте. Кфир надеялся только на то, что итальянцы не успели его сфотографировать или снять на видео. Но двое местных контрразведчиков точно видели его в лицо, когда вломились в гостиничный номер, где Кфир в этот момент ставил прослушку. Надо отдать им должное, они даже вежливость проявили, сразу представившись. Ну, а израильский агент вынужден был продемонстрировать плохое воспитание и спешно ретироваться под их эмоциональные крики. Уходил Кфир от итальянских агентов, используя всю свою скорость и выносливость. Пригодились приготовленные пути отхода. В старом городе с плотной застройкой легко затеряться. А уж крыши в ближайшем к гостинице районе просто изобиловали надстройками, чердаками, специфическими трубами, лестничками и перильцами, в которых удобно теряться во время побега. Моссадовцу удалось выбраться на крыши, где было проще уйти от преследования. Но надо сказать, что двое итальянских агентов тоже показали завидную прыть. Они долго преследовали свою жертву по крышам. Но паранойя Кфира по части прокладывания маршрутов для отхода заранее оказалась полезней силы и ловкости итальянцев. Просто он четко знал, куда бежать и где прыгать, потому что сам прошел этими путями, когда только приехал в Верону. И сейчас он уверенно уходил от преследователей. Когда люди из "Дифрезы" поняли, что теряют свою цель, то открыли огонь на поражение. Как Кфир ни уворачивался, и не пытался отстреливаться, чтобы отпугнуть или задержать итальянцев (он не собирался убивать никого из них), но одна пуля его все же достала. Свинец вспорол пиджак и рубашку, вонзившись в живот слева. Шок не давал понять, насколько серьезно ранение. Район огласился ревом сирен полицейских машин, которые ребята из "Дифрезы" вызвали себе в поддержку. Стало ясно, что спускаться на улицы сейчас никак нельзя. И Кфир продолжил свое головоломное путешествие по разнокалиберным крышам. Спасибо здешним узким улочкам, на которых автомобили с трудом разворачивались. Бегом по крышам Кфир передвигался быстрее. Он пер на адреналине, лихорадочно думая, где лучше скрыться и спуститься, чтобы тут же не оказаться в лапах коллег. Рубашка и брюки быстро пропитывались кровью, и это был плохой знак. Останавливаться никак нельзя, только бежать, только вперед... Агент потом даже объяснить самому себе бы не смог, откуда у него только силы брались в тот момент. Кфир уходил от преследования около получаса. Следов, конечно, оставил за собой множество, потому что кровотечение было довольно сильным. И он уже по своему состоянию понимал, что дело плохо. Шок отошел, и двигаться стало еще и невыносимо больно. Но от хвоста агент оторвался. Однако не позволял себе еще некоторое время расслабляться, продолжая бег. Он был мокрый насквозь, тело пронизывал холод, несмотря на теплое весеннее солнце. Несколько последних прыжков с крыши на крышу дались ему совсем тяжело - он чуть ноги не переломал, содрал ладони и сбил пальцы, когда приземлялся. Тело отключалось, но агент гнал его вперед, вспоминая и используя известные ему психологические техники для удержания себя в сознании и активности. Найдя узкий проулок в стороне от полицейских сирен, Кфир решил, что тут можно спуститься. Он планировал захватить на улице автомобиль и скрыться на нем. Башка уже кружилась, но агент надеялся, что ему хватит сил свалить и дотянуть до одной из своих тайных квартир. А там либо попытаться самому себе оказать помощь, либо запросить ее из центра. В Вероне или другом городе по соседству должны быть сайаним, и управление найдет способ направить их к Кфиру. Потому что израильтяне своих не бросают никогда и нигде - ни в ЦАХАЛе, ни в разведке. Агент знал твердо, что даже мертвым его постараются вывезти и похоронить в иудейской земле. Возле пожарной лестницы, ведущей в переулок, Кфир позволил себе чуть отдохнуть. И удостовериться, что за ним не скачут два лба из "Дифрезы". Но лучше б он этого не делал. Голову так повело, что он чуть с крыши не свалился. Пришлось даже лечь, чтобы остановить головокружение. Темное мокрое пятно на рубашке уже доползло почти до плеча слева. Кфир, хватая ртом воздух и роняя с лица капли пота, уже ясно понимал, что шансов не вырубиться у него очень мало. И вылеживаться тут нельзя. Надо двигаться... Он сунул ставший ненужным сейчас пистолет за пояс сзади, заставил себя перевалиться через край крыши и найти ногами ступени железной лестницы. А дальше полностью сосредоточился на ней, считая ступени и стараясь в одном ритме перебирать руками и ногами. Глянув вниз, он увидел, что в переулке никого нет, и мостовая уже близко - осталось преодолеть ступеней десять и спрыгнуть. Потные ладони скользили по металлическим перекладинам, но Кфир изо всех сил цеплялся за них, сжав до хруста зубы. Вдруг обзор резко сузился до маленького окошка, в котором метались светлые точки, а тело стало ватным и непослушным. Ослабевшая рука Кфира царапнула очередную перекладину и соскользнула. Агент потерял ориентацию в пространстве, чувствуя, что сознание его покидает, несмотря на все попытки его удержать. Он сорвался с пожарной лестницы и полетел вниз. Удар спиной и затылком о жесткую поверхность вышиб его из реальности уже совсем...
Audrey Regen: Весеннее утро порывом тёплого ветра ворвалось в маленькую квартирку на окраине Вероны через окно. Лёгкие светлые занавески, которые прислала Одри матушка, мягко колыхались в такт дуновения ветра. Девушка неохотно, но неумолимо просыпалась, сладко потягиваясь и заранее улыбаясь новому дню. - Доброе утро, солнышко! - Ещё в детстве Анна Реген научила свою дочь здороваться с солнцем. Дело в том, что единственная дочь двух медиков, по иронии судьбы, обладала весьма хрупким здоровьем, поэтому первое время было вообще нобычайной радостью, что девочка проснулась. С тех пор Одри и привыкла здороваться с каждым новым днём, готовясь к тому прекрасному, что должен преподнести он ей. В том, что что-то чудесное будет, она никогда не сомневалась. Как можно сомневаться в очевидном? В состоянии сладкой полудрёмы девушка пролежала ещё с четверть часа, прежде чем озорные солнечные зайчики, весело скакавшие по всей комнате, окончательно не разбудили немку. Одри скинула одеяло, легко вскакивая с кровати и кружась по комнате. Настроение было великолепным, лазурное весеннее небо его только улучшало, а впереди был ещё целый день, залитый солнечными лучами. В маленькой комнатке вместе с Одри танцевали пылинки, которые хорошо были заметны в потоке солнечного света, заливавшего помещение. Она любила эту квартиру за то, что здесь всегда было много света. С одной стороны, для неё, как для художника, это было просто физически необходимо, с другой стороны, иногда ей казалось, что она просто купается в солнечных лучах, а это не могло не приводить художницу в восторг. Её никогда не смущало, что квартира весьма скромная, мебели мало, да и тесно... Матушке точно было тесно, когда она однажды решила заехать и навестить своё единственное и любимое чадо. Но Одри хватало, ей не так много нужно было для жизни - где спать, где сесть, на чём писать и где рисовать. Главное, чтобы было, где рисовать. Остальное её мало волновало. Ещё больше её радовала плата за эту квартиру - если бы она была больше, то стоила бы аренд куда дороже, а ей совсем не хотелось на это тратить деньги. Лучше на краски, все деньги на краски и цветы - вот в этом вся Реген. Даже сейчас в её холодильнике на полках одиноко ютились бутылка оливкового масла, молоко, зато вся квартира была уставлена цветами. Но сегодня был чудесный день - вчера заказчик выкупил картину, поэтому сегодня Одри собиралась за красками. О, это было чудесно! Реген могла поводить в таких магазинах, как и книжных, дни напролёт. Просто ходить, смотреть, даже если ничего и не покупала или же брала какую-то мелочь, она получала огромное удовольствие от процесса. Сегодня же она хотела новый мастихин, пинен, лак, возможно, несколько красок, белила, которые, как всегда закончились, и ещё что-нибудь, что приглянётся. В настроении, которым отличаются дети, бегущие на утро после Рождества к ёлки в поисках подарков, Одри закончила дела по дому, перекусила и вышла на улицу к машине. День всё ещё был чудесным, когда она села за руль и тронулась в путь по дороге, которую знала так хорошо, что могла бы проделать ночью и с закрытыми глазами. День перестал быть томным, когда что-то достаточно приличного веса и размера грохнулось на крышу. Одри затормозила, выскочила из машины как раз вовремя, чтобы приглушённым вскриком прокомментировать наличие на крыше её любимого авто мужчины. - Сеньор? - Девушка с опаской приблизилась к незнакомцу, захватившего крышу машины, но тут же вскрикнула и отскочила в сторону - не нужно было быть сыщиком или сверхнаблюдательным, чтобы увидеть огромное кровавое пятно на рубашке. Говорила она на итальянском, так как за годы жизни в Вероне к нему привыкла, да и логичнее всего было говорить в Италии именно а этом языке. - Вы ранены?.. Жалость побеждала страх и девушка приблизилась вновь к машине, привставая на цыпочки, стараясь дотянуться до мужчины. Нашла руку, нащупала пульс - жив... Немного отлегло, но ненадолго - кровавое пятно красноречиво говорило о том, что из состояния "жив" можно легко перейти в состояние "мёртв".
Kfir Ben-Zerakh: Видимо, в организме Кфира еще был резерв сил, потому что он сразу очнулся, когда кто-то схватил его за руку и заговорил рядом на итальянском. Ничего, кроме "Сеньор", он не понял, но глаза открыл, каким-то резким рывком возвращаясь в реальность. Башка гудела, болело, казалось, все и везде. Но, осознав, что произошло, Кфир отдал себе приказ максимально собраться и встать. Потому что надо бежать... Он понял, что лежит на мятой крыше маленького городского автомобиля, свалившись, в общем-то, с небольшой высоты. Он приподнял голову, осмотревшись. В переулке нет никого, кроме него и итальянки, чью машину он расфигачил. Шевельнувшись, Кфир невольно зарычал от боли, но немедленно прогнулся и сунул руку за пояс сзади, выхватывая пистолет. Учитывая, что он на него грохнулся, то на спине точно остался нехилый синяк. Но вряд ли это повредило надежному и крепко сработанному ЗИГу. Перекатившись на бок и удерживая пистолет двумя руками, агент направил его на итальянку. Предохранитель снят, руки дрожат, ладони мокрые, херово и больно так, что не передать. Девчонка, кажется, насмерть перепугалась, лишь бы сама в обморок не грохнулась. Потому то она очень нужна сейчас агенту. Такой подарок небес упускать Кфир не собирался. - Садись в машину. Быстро, - тремя короткими толчками выдавил он из себя на английском, и добавил с угрозой. - Пожалуйста. Кфиру не было нужды дополнительно угрожать тоном, потому что видок у него и так был довольно пугающим - весь в крови, морда мокрая и серая, глаза лихорадочно горят, как индикаторы, показывающие иссякание последних капель энергии. Зомби в кино, наверно, выглядели немногим хуже него в этот момент. Оставалось еще надеяться, что девчонка понимает английский. Агент подумал, что в иной ситуации он бы просто бросил ее, и забрал ее автомобиль. Но сейчас чувствовал, что не сможет вести его. Однако, если девчонка заорет и побежит... у него не будет иного выбора. Если она наведет на него сейчас "Дифрезу" и карабинеров, все пропало. Сирены полиции все еще слышались в отдалении, беглеца точно продолжали искать. Глядя на итальянку поверх заметно пляшущего в руках ствола, и еле дыша от боли, Кфир все же мобилизовался, прикидывая в голове, что сейчас делать. Он не мог постороннего человека наводить на тайную квартиру. Его собственная машина (вернее, арендованная в Вероне) стоит возле гостиницы, а там полно полиции. Значит, придется заставить девчонку доставить его к какой-нибудь стоянке такси, а там штукой баксов попытаться заткнуть рот водителю, чтобы тот не донес на него. Никакой гарантии, что он этого не сделает, но выбор небогат. Никакой официальной поддержки агент здесь сейчас не имел. А наличности во внутреннем кармане пиджака у Кфира достаточно, чтобы надолго сделать счастливым любого бомбилу - около семи тысяч крупными и мелкими купюрами. Приходилось таскать с собой пачку денег, так как лучших ключей в любой гостинице не было. Эти открывали все двери и заставляли персонал тут же навеки забыть платежеспособного незнакомца, если о нем кто-то спросит. Пользуясь тем, что девушка медлила, явно пребывая в страхе, Кфир заставил себя изменить положение и сползти нижней частью тела с машины по другую от своей жертвы сторону. При этом старался не орать и продолжать держать итальянку на прицеле. Когда ноги почувствовали мостовую, и Кфир обрел дополнительную точку опоры, ему пришлось замереть на несколько секунд, борясь со своим телом и опять поплывшей головой. Он поверхностно дышал, короткими мелкими толчками пытаясь насытить свои легкие воздухом и вернуть ясность зрению и сознанию. Только не особенно получалось. Мятая крыша машины, поверх которой агент сейчас держал девчонку на мушке, была в кровавых разводах. Если "Дифреза" поднимет вертолеты, это авто будет заметным в потоке машин. И, значит, времен не просто мало, его вообще нет. Была, конечно, слабая надежда, что контрразведчики плюнут на убежавшего незнакомца, и настолько масштабной погони не будет. Хотя бы ради того, чтобы приезжих исламистов не спугнуть, в чьем гостиничном номере и состоялась неожиданная встреча двух спецслужб. И так шороху на целый район навели, любой преступник бы насторожился. Но исключить вероятность продолжения погони Кфир не мог. Черт знает, что у этих итальянцев на уме, и насколько они обиделись... - Нет времени. Садись в машину, - сказал Кфир, стараясь говорить четко по-английски. - Не заставляй меня стрелять. Опираясь одной рукой с пистолетом о крышу машины, он другой нащупал ручку задней дверцы, к которой сейчас прижимался. Открыл и скользнул на заднее сиденье, тяжело свалившись на него. И тут же взял на прицел все еще стоящую неподвижно девушку уже через окно. Если она сейчас вдруг рванет прочь, ему придется потратить кучу сил и времени на то, чтобы перебраться на водительское сиденье. Но для него сейчас был предпочтительней водитель-заложник.
Audrey Regen: Незнакомец зашевелился, совершенно внезапно открыв глаза. Одри от страха сделала пару шагов назад, продолжая разглядывать "подарок с небес" круглыми от ужаса глазами. Этот самый ужас основательно её пригвоздил к тому месту, где она стояла, не давая двигаться и думать. Ей бы, наверное, следовало уносить ноги, пока ничего не случилось, но Одри стояла столбом. Глухой стон мужчины заставил её занервничать - теперь мысли роем диких пчёл, расстревоженных каким-то смельчаком, носились в голове, не желая затормозить и выдать хоть какое-то внятное разумное решение. Проблема состояла в том, что, как уже говорилось, девушка была безумно напугана, но теперь к страху ещё и добавилось понимание, что человеку больно, видимо очень больно, а от этого она начала сильнее нервничать. Немка подалась вперёд чисто инстинктивно, желая помочь раненому, но тут же отпрянула, когда появилось новое действующее лицо - пистолет. Глаза расширились от ужаса ещё больше, хотя, казалось бы, куда уже дальше. Одри качнулась с носка на пятку, тем заканчивая своё несложившееся движение и замерла, во все глаза глядя на дуло пистолета, который она до этого разве что в кино видела. Растерянно заморгала, всё ещё не до конца понимая, что же тут происходит. А всё происходило как-то слишком быстро - лазурный чудесный день резко приобрёл багрово-красные тона. Явление пистолета сопроводила фраза на английском, который Одри поняла скорее автоматически, чем отдала себе отчет в том, на каком языке говорит мужчина. Его внешний вид говорил о том, что ему надо в больницу, а не пистолетом размахивать, но с человеком, у которого оружие, спорить не принято. Художница сглотнула, явно давя просящиеся на волю слёзы. Время, до этого летевшее с бешенной скоростью, резко затормозило, растягивая странную встречу так, чтобы девушка вдоволь насладилась ужасом происходящего. - Но вы же ранены... - Пролепетала Одри, переходя на тот язык, на котором к ней обратились. - Вам в больницу бы... Медленно, очень медленно, она двинулась к машине, словно это был дикий голодный зверь, продолжая с ужасом смотреть на пистолет. Краем глаза она увидела, когда угрожавший сполз с крыши её авто, как сильно помялась крыша, какие живописные кровавые разводы остались на серебристом металле. Одри нервно облизнула губы. Руки дрожали, когда она потянула дверцу автомобиля, подчиняясь приказам мужчины. Забралась на недавно покинутое водительское место на ощупь, не отрывая перепуганного взгляда от незнакомца. Всё действие для неё проходило как в тумане, начинало мутить от такого количества чужой крови. В голове всё так же на автомате отмечалось, каких усилий стоило мужчине каждое движение, но всё это тонуло в бесконечной волне ужаса. Всё ещё дрожащими руками закрыла за собой дверь, повернулась к захватчику, во все глаза глядя на него и продолжая молчать, словно немая. Чудесный день, кажется, решил сейчас обратиться в кошмар. Может быть девушка просто спала и ей это снилось? Или тут были съемки какого-то боевика? На краю сознания пролетели спасительные мысли и канули в общей свалке и панике. Сил на то, чтобы проверить, правда это или просто снится, не было. Сердце как-то подозрительно сжалось, а потом заколотилось с такой силой, словно пыталось вырваться и рвануть подальше от странного человека, решившего разнообразить жизнь художницы подобным происшествием. Одри закашлялась, судорожно вдыхая воздух и только сейчас ощущая, как потемнело перед глазами от того, что со страху она почти перестала дышать. Очень хотелось жить, да ещё и так, чтобы никогда не было ни падений на её автомобиль человека, ни того же человека с пистолетом, истекавшего кровью, на заднем сидении. Просто взять и... проснуться. Но кошмар не спешил исчезать.
Kfir Ben-Zerakh: - Никаких больниц, никакой полиции, - сказал Кфир по-английски, когда девушка уселась за руль. Он сполз на заднем сиденье так, чтобы его не было видно снаружи. В маленькой машине пришлось неудобно свернуться, но делать нечего. Хорошо, что агент был не особо богатырского роста и телосложения, иначе пришлось бы еще трудней. Средней крупности амбал из подразделения какой-нибудь охраны, тут и не поместился бы. Кфир не удержался и застонал сквозь зубы, оскалившись, пока устраивался. Хорошо, что девчонка знала английский. Впрочем, языковой барьер успешно преодолевается, когда у тебя в руках пушка. Вид у итальянки был такой, будто она сейчас расплачется. Вытаращилась на Кфира своими здоровыми глазищами, страшно ей. Невольно захотелось успокоить, но делать этого в отношении только что взятого заложника нельзя. Люди в таком положении становятся очень чуткими, и отлично чувствуют слабину агрессора. Кфир не станет стрелять, если девчонка побежит или заорет. Он и не собирался этого делать. Но вид сейчас должен иметь грозный, обещающий жертве, что точно так и поступит, если что. Пока девчонка боится, все нормально. Лишь бы палку не перегнуть и до истерики ее не довести. Тогда - пиши пропало, станет неуправляемой. Поэтому Кфир, наконец-то, устроившись на заднем сиденье, постарался говорить спокойней с заложницей, чтобы не поднимать в ней градуса страха. А сам незаметно поставил оружие на предохранитель. - Поезжайте на Виа Пеличчиай, в сторону Пьяцца дей Синьори. Дальше я скажу, куда. Не хватайтесь за сотовый и не пытайтесь делать кому-то знаки в окно. И уж совсем не советую кричать. Если вы сделаете все, как я прошу, то я не причиню вам вреда, - сказал агент негромко. - Поторопитесь. Думаю, вы сами заинтересованы в том, чтобы от меня побыстрее избавиться. Громко и грозно говорить, он, наверное, уже бы и не смог. Казалось, что речь измотала его так, будто он десятикилометровый кросс пробежал на время. Хотя, пробежал он по крышам, и вправду, немало... Снова пожираемое болью тело окатывали волны холода и пота. Страшно хотелось пить. И спать... За возможность уснуть Кфир сейчас бы, наверно, душу продал. И за теплое одеяло... И за стакан воды... Но душа уже была продана разведке, поэтому агенту нечего предложить высшим силам за эти бесценные сокровища, которые еще пару часов назад он таковыми не считал. Эти самые силы и так проявили к нему невероятную благосклонность, послав это глазастое перепуганное чудо ему на помощь. Пусть только довезет... И пусть обмороки подождут... Кфир удерживал пистолет двумя руками, и он казался ему сейчас страшно тяжелым. Машина тронулась, но контролировать, в какую сторону она едет, агент мог только по верхушкам зданий, которые были видны ему в окно снизу. Промелькнули несколько вывесок, и Кфир удостоверился, что девушка везет его в нужном направлении. Вспомнил о том, что ему будут нужны деньги для таксиста. Они лежат в портмоне во внутреннем кармане пиджака, и последний весь изнутри мокрый от крови. Кажется, кое-где уже насквозь промок... Кровотечение и не думает униматься... Плохо, очень плохо... Не хотелось бы совать бомбиле перепачканные купюры. Кфир, стараясь удерживать спину девушки под прицелом одной рукой, другой залез во внутренний карман. Портмоне с деньгами и британским паспортом было испачкано снаружи, но не промокло. Деньги и документы оказались в порядке. Агент переложил их в боковой карман пиджака, который остался сухим. Мерное покачивание автомобиля усыпляло. Боль чуть притупилась, пока Кфир лежал спокойно. Остановки на светофорах были недолгими, в Вероне сейчас не час пик. Чем дальше уезжал маленький "мини" от злосчастной гостиницы, тем больше уверенности было у агента в том, что он выбрался. Почти уже выбрался... Местные Тибальты оказались прыткими и меткими, но израильский Меркуцио переиграл их, оставив с носом. И оставив с носом Смерть... Снова все поплыло перед глазами, но Кфир старался сосредоточиться на затылке девушки, и намеренно шевельнулся, чтобы болью изгнать беспамятство. Помогло на какое-то время. Но в процессе борьбы с болью Кфир упустил контроль за вывесками и зданиями, и сейчас не мог сказать, где находится автомобиль. И никак не мог уследить страшно ленивыми глазами за мельканием домов за окном. Девушка вела машину, не оборачиваясь, но бросала взгляды в зеркало заднего вида. Лица Кфира она не могла в него видеть, так как он головой подпирал дверцу, но, возможно, видела часть тела, скрючившегося на заднем сиденье. Чувствуя, как воздух из приоткрытого окна гуляет по мокрому от пота лицу, Кфир хотел попросить девушку закрыть его, но не смог раскрыть рта. Рука с пистолетом опускалась, а он уже не контролировал этого, глаза сами закрывались против его воли. На этот раз тьма постепенно его накрывала, но никакие попытки взбодриться уже не помогли. Кфир просто не мог шевелиться, как ни пытался. Вообще не мог... Как будто его тело выключили... Наконец, рука его безвольно повисла, а пистолет выпал из нее, глухо стукнув об пол. Агент был в глубоком обмороке.
Audrey Regen: Машина мягко тронулась, меняя намеченный маршрут на новый, указанный мучителем с заднего сидения. О том, чтобы поехать куда-то, позвать кого-то или сделать хоть что-то из того, что перечислил незнакомец, речи быть не могло - Одри была слишком сильно перепугана и могла максимум что делать, это вести машину и не промахиваться мимо нужных поворотов. Спина напряжена, как если бы она проглотила кол, плечи приподняты, руки вцепились в руль - весь её внешний вид говорил о том, что напряжение весьма и весьма велико. Подобные душевные переживания были невероятно тяжелы для впечатлительной и ранимой натуры художницы, сил на то, чтобы сопротивляться просто не было. Она старалась сосредоточиться на дороге, но нет-нет да и поглядывала в зеркало, убеждаясь каждый раз, что пассажир не исчез. Выглядел он, правда, из ряда вон плохо - ещё когда садился в машину, Одри услышала, как он стонал. Почему он отказывался от медицинской помощи? Одному ему было ведомо. Сил придумывать у немки не было, она закусила нижнюю губу, стараясь не провалиться в обморок от страха, который уютненько расположился в небольшой машине серебристого цвета. Руки слушались плохо, руль казался совершенно неповоротливым. Прекрасный лазурный день в раз померк, превращаясь в сплошной ночной кошмар среди белого дня. Изредка девушка всхлипывала, по-детски шмыгая носом, вздрагивая всем телом, но тут же бросала взгляд в зеркало заднего вида и прикусывала губу снова, стараясь не разреветься. Улицы тянулись бесконечно долго, хотя и были полупустыми, каждая секунда растягивалась в вечность. Наконец, девушка оказалась там, куда её просил мужчина отвезти. - Мистер? - Собственный голос оказался незнакомым и похожим на мышиный писк. - Куда дальше?.. А в ответ тишина. Одри растерянно захлопала глазами, опять забывая дышать, боясь, что что-то сделала не так, замедлила движение машины, во все глаза глядя в зеркало - мужчина не двигался и, кажется, потерял сознание. Номер, конечно, из разряда цирковых - похититель сам оказывается беспомощным. Но это со стороны смешно, а вот немке было совершенно не смешно. Страх не желал сдавать позиции и уходить. Девушка припарковала машину и замерла. Через пару минут, набрав побольше воздуха в лёгкие она снова позвала. - Мистер? - Тишина... Промучавшись ещё несколько минут она набралась смелости и обернулась. Похититель окончательно сполз с заднего сидения, страшный пистолет лежал на дне машины. Одри снова развернулась, облизывая пересохшие губы и пытаясь начать думать. Всхлипнула, а потом вновь развернулась, забираясь с коленями на сиденье, полностью оборачиваясь к незнакомцу, разглядывая его. - Вы живы?.. Когда и в этот раз ответа не последовало, она перегнулась через сидение, пристально вглядываясь в лежащего на заднем сидении человека, пульс нащупывать она теперь не решалась. Несколько секунд наблюдения ничего не показали, но прикасаться к нему всё равно не решалась. Девушка сидела и мучилась, пока взгляд не упал на сумочку - зеркальце. Конечно, это был выход. Одри снова перегнулась через сидение, поднося зеркальце к лицу мужчины. Способ сработал - поверхность запотела, обнаруживая признаки жизни незнакомца. Художница развернулась, села, как подобает водителю и... расплакалась, упираясь лбом в руль. Слезы оказали чудодейственный эффект - ей немного полегчало, способность мыслить потихоньку возвращалась. Что выходило? У неё на заднем сидении есть человек, который ранен, который без сознания, которому нужно помочь. А ещё пистолет. Что сделает разумный человек? Правильно, заявит в полицию. Именно поэтому Одри завела машину и направилась в сторону своего дома - непобедимая женская логика. Ещё пять минут назад она тряслась от страха, что убьют её, а теперь она переживала, как бы странный пассажир не помер сам. Это не лечится. Машина урча вернулась в гараж, который ещё не так давно покинула. Одри вздохнула, пытаясь собраться с мыслями - каким-то образом ей предстояло дотащить мужчину, который явно был тяжелее, чем она может поднять, до дома. Как она оказалась в своей квартирке девушка поняла плохо. Видимо, всё те же резервы человеческого организма, пределы которых науке сейчас не известны, помогли. Кое-как дотащив незнакомца до кровати, художница рухнула туда вместе с ним, перемазанная его кровь и задыхающаяся. С четверть часа она просто лежала, хватая ртом воздух - сил на то, чтобы подняться не было. Всё таки хрупкий девичий организм не был рассчитан на подобные тяжести. Наконец, она собралась и приподнялась, вглядываясь в лицо мужчины, которое уже стало нехорошего серого оттенка. Кровь продолжала покидать его тело. Девушка зажмурилась, сразу представив, как незнакомцу больно. Это придало ей сил и заставило достаточно резво, пусть и неуклюже, вскочить и отправиться в ванную за тазиком для воды. Предстояло хотя бы попытаться остановить кровотечение, иначе он умрёт прямо на её постели. Пришлось припоминать всё, чем её учили родители - и про то, что рану надо обработать, и про тёплую воду, да и про то, как вообще лучше снять с человека рубашку, которая уже так пропиталась кровью, что прилипла к телу. Бережно, стараясь не причинить лишней боли и глотая собственные слёзы, Одри возилась с ранением - маленькое, сквозное, как выяснилось чуть позже, видимо от пули. Что же, внутри она не осталась. Через час, когда Одри сделала всё, что могла, всё, что знала и умела, она окончательно выбилась из сил. На полу около кровати лежала груда окровавленных тряпок, сама она вся тоже была перемазана кровью. Ещё час ушёл на то, чтобы привести себя в порядок. Тёмная липкая усталость давила на плечи, но девушка никак не могла остановиться, стараясь всё привести в менее кровожадный вид и поглядывая за своим внезапным гостем. Потом, наконец, она окончательно выбилась из сил, рухнув где-то в мастерской на топчанчик и забывшись тяжёлым сном без сновидений. Перед тем, как окончательно уснуть, она успела подумать, что надо бы дойти до аптеки и магазина... И проснулась спустя несколько часов с дикой головной болью, не понимая, что происходит. Лежащий на кровати мужчина быстро всё вернул на свои места, красноречиво продемострировал, что весь день не был сном. Проверив повязки, Одри вышла в гараж, с тоской поглядела на машину в кровавых разводах и с помятой крышей, после чего двинулась пешком к магазинам. Деньги, которые она планировала потратить на краски, ушли на совсем другие вещи. Что же, жизнь человека важнее, чем краски, правда ведь?
Kfir Ben-Zerakh: Kfir Ben-Zerakh Кфир начал осознавать себя медленно, то выплывая ненадолго из омута беспамятства, то снова в него проваливаясь. На обстановку вокруг он какое-то время даже не реагировал. Потолок с полосами света и блуждающими тенями, висящий над ним, не порождал никаких мыслей. У Кфира вообще не было никаких мыслей, только вяло плавали, как в сиропе, их обрывки вперемешку с клочками воспоминаний. Потом агент почувствовал тупую и мерзкую боль в боку, откуда она распространялась на живот и спину накатами. Дышать было трудно, и он делал это короткими поверхностными вдохами и выдохами. Сердчишко внутри не билось, а дергалось - мелко и быстро, словно пыталось отчаянно, но слабо, выбраться из своей тюрьмы с решетками-ребрами. Хотя Кфиру страшно хотелось спать, но пить ему хотелось еще больше. Жажда даже подавляла боль и дикую слабость, превративших его из нормального человека в мокрую тряпку. Да, именно в мокрую, потому что вместе с возвращающимися ощущениями агент понял, что лежит в мокрой от его собственного пота постели. И к прочему букету "прелестей" добавился еще и холод, пробирающий до костей. Но боль, вкупе с прочими неприятными симптомами, возвращали Кфиру и разум, до этого слепо ползавший в отстраненности, тяжести и тупости. Зрение немного прояснилось, но было каким-то нестабильным. "Картинка" перед глазами то становилась почти резкой, то снова расплывалась. Но Кфир делал все, чтобы "собраться в кучу". И, наконец, память наградила его за усердные попытки вспомнить все, что с ним произошло. В этот момент как будто собралась картина мира, не осознаваемая до этого - мелкие фрагменты разноцветной мозаики заняли свои места в голове, как будто щелкнув в пазах и превратившись в единое целое. И только тогда Кфир осмотрелся уже осознанно. Он лежал на кровати в незнакомой ему комнате, не похожей на больничную палату или камеру. Небольшая, светлая, чистая, и явно обжитая женщиной. Это было видно по мелким деталям вокруг. Цветы в большой вазе на столе, несколько картин разного размера на стенах, выключенный телевизор на стене напротив кровати. Кфир шевельнул рукой, и она показалась ему тяжелее пудовой гири. Но он провел ею по себе, обнаружив простынь, влажную от пота. Стянул ее в сторону, затаив дыхание от дуновения ветра, обдавшего его мокрую кожу холодом, как будто принесенным из Арктики. Однако в окна сквозь легкие занавески било солнце, через открытую форточку доносили звуки шагов редких прохожих и шум двигателей еще более редких автомобилей. Глаза наткнулись на телефонный аппарат на стенной полке. Старенький такой, не радиотруба, но с кнопками. По нему Кфир мог бы вызвать помощь, позвонив на один из множества номеров в Италии, которые заучивал перед заданием. В экстренной ситуации он мог позвонить, произнести кодовую фразу, и таким образом передать в центр, что агент жив, но нуждается в помощи. Ему же в ответ завуалировано назовут адрес, где можно найти укрытие, либо дадут иные инструкции. Разумеется, его сообщение будет передаваться по цепочке через разные виды связи, но (спасибо техническому прогрессу) обычно оно быстро достигает того, кто принимает решения в таких случаях. Отследить эту цепочку практически невозможно. Сейчас необходимо добраться до телефона. Но пить хочется невыносимо... Значит, сперва пить... Кфир приподнял тяжеленную голову и осмотрел себя. Из одежды на нем были носки и брюки, испачканные в крови. Уже засохшей. Живот опоясывала тугая свежая повязка. Пошевелив уже двумя руками, агент очень засомневался, что вообще сможет подняться, настолько трудно ему давались малейшие движения. Его замутило, но во рту даже капли слюны не было, чтобы проглотить тошноту. Удалось ощупать себя и постель вокруг. Придется подняться. Кфир несколько минут собирался с духом, потом заставил себя подняться на локте и сбросить ноги на пол. И тут же сдавленно заорал о боли, замерев и сжавшись. Хреново стало так, как никогда в жизни. Все его естество жаждало снова откинуться на постель и отказаться от дальнейших попыток встать. Но нужна вода, и нужен телефон. Что это за квартира, черт его знает. Как он сюда попал, тоже неизвестно. Это могла быть и ловушка. Однако сейчас Кфира мало волновала осторожность. Ему было просто плохо. И надо было встать. Поэтому он не позволил себе снова увалиться в постель, а боролся с тошнотой, головокружением и болью, чтобы, как только получится, совершить следующий шаг. В таких случаях очень помогала злость. Она всегда придавала силы. И Кфир начал костерить все подряд и самого себя, чтобы раскрутить ее в себе, поднять волну ярости, которая сейчас ему была так необходима. Когда владеешь психологическими техниками для создания нужного эмоционального состояния, проблем с таким накрутом не возникает. А уж когда больно и погано, разозлиться еще проще. Кфиру понадобилось всего секунд пятнадцать, чтобы раздраконить себя, и он сразу почувствовал, что силы есть. Мало, но есть. Осталось только направить собранный злостью резерв в нужное русло. Бормоча сквозь зубы проклятья на английском (кто знал, может, тут прослушка стоит), "британский верноподданый" умудрился рывком сесть, опираясь на дрожащие руки, и сразу попытался встать на ноги, опираясь на стул, стоящий возле кровати. Однако башку повело, Кфир не удержался на ногах и полетел вниз, ударившись об пол, потому что не успел выставить перед собой руки. - Тебе мало шишек, сукин сын? - прорычал он глухо самому себе, глядя на доски пола перед мордой. - Новые собираешь? А ну встал, скотина! Ползун хренов! Придурок и недотепа! Подставился под пулю, дубина, позволил захватить себя и привезти неизвестно куда. Теперь ползи, тупой неумеха, если жить хочешь! Это внутри себя собственные речи казались Кфиру громкими и четкими, на самом же деле он издавал в этот момент тихое невнятное бормотание сквозь зубы, похожее больше на мычание. Но злость снова помогла, и агенту удалось подтянуться на руках, чтобы приподняться. Схватившись за стул, он постарался вползти на него. Удалось даже встать на колени, и дотянутся до края стола, расположенного рядом. Вцепившись в него, Кфир понял, что, кажется, достиг предела своих возможностей. И у него нет больше сил вообще, потому что остатки имеющихся уходили на преодоление самого себя, проклятой гравитации и боли. Чтобы дойти до дверей ради поиска источника воды, даже речи быть не могло. Он едва не терял сознание, и зрение знакомо "сузило" обзор да мутного пятачка с роями белых мух. И тут мутный взгляд агента остановился на вазе с цветами на столе. В ней была вода. О том, что в этой воде могут быть какие-то реагенты для продления жизни срезанных цветов, Кфир сейчас не думал. Он просто протянул дрожащую руку к вазе, схватил и потащил к себе. Аккуратно, как великую драгоценность. Он смог даже стянуть стеклянный сосуд на сиденье стула, где ему было удобней добраться до его содержимого. Выкинув на пол цветы, Кфир наклонил вазу и, наконец-то, смог напиться из нее. Вкусней воды он в жизни не пивал... Пил и не мог остановиться. И никакая сила сейчас, наверное, не могла бы вырвать из его рук вазу. И о боли забыл даже. Пил, как животное, с хлюпаньем и храпом. Наверно, лошадь после долгого забега делала бы это куда приличней. Но Кфиру сейчас было плевать на любой этикет. Вода в вазе закончилась быстрее, чем он смог полностью утолить жажду. Много на пол пролилось. Но все равно стало легче, и даже сознание вернулось. Тут агент уже задумался о том, почему никто не пришел на шум, который он тут издавал своим падением и борьбой за воду. Комната была по-прежнему пуста. Может, и к лучшему... Теперь оставалась одна цель - телефон. Кфир, издавая глухое "Ы-ы-ы" от режущей боли в боку и животе, пополз в сторону полок на стене, где тот стоял. Сосредоточившись на ритме движения и стуча локтями по полу, агент добрался до стены. А вот подняться, чтобы добраться до телефона точно не смог бы. Но он увидел у пола универсальную розетку, из которой торчал какой-то адаптер, и телефонный шнур. Последний оказался не закреплен на стене. Кфир перекатился на спину и аккуратно потянул за него. Затея удалась, телефон подвинулся к краю полки над ним. Дальнейшие усилия были вознаграждены тем, что аппарат свалился на агента, и он даже смог его поймать на своей груди. Подвинувшись к стене и опершись о нее затылком так, чтобы голова была приподнята, Кфир снял трубку и, задыхаясь, будто мешки с камнями таскал, прижал трубку к мокрому уху. Он был готов набрать номер. Но телефон молчал. Это чертов, сволочной, гадский, уродский телефон молчал! Кфир протянул руку к розетке, решив, что выдернул штекер, пока тянул аппарат, но нет, там все было в порядке. Проверил второй штекер в самом телефоне - тоже никаких проблем. Значит, телефон был просто отключен... Кфир застонал уже не столько от боли, сколько от разочарования и злости, закатив глаза, и отбросил бесполезный аппарат в сторону. Он столько сил потратил, чтобы добраться до него, и все напрасно... Подозрения, что комната является ловушкой, возросли. Разумеется, кто же оставит включенный телефон в одном помещении со шпионом, или террористом, или кем там его еще могли считать коллеги из "Дифрезы"? Кфир сейчас лежал напротив окон, у противоположной стены комнаты, и сквозь тонкие шторы видел раму. На ней не было решеток. Он совсем запутался в своих мыслях, которые и так сейчас особой ясностью не баловали. Утерев обильно текущий пот с лица, он ждал, пока притупится боль, чтобы двинуться дальше. Но куда двинуться? Что делать?.. Адаптер в розетке! Кфир повернул голову и посмотрел на него. Разобрать надписи на нем своим "плавающим" зрением он не смог. Но по виду он мог быть зарядкой для мобильника или планшета. Выдохнув, агент перекатился со спины на правый бок и попытался отследить, куда ведет провод от адаптера. Тоже на полку наверху. Ну, это мы уже проходили... Кфир принялся аккуратно тянуть провод, не зная, что ему сейчас прилетит с полки. Когда предмет, подключенный к розетке, выдвинулся углом, агент понял, что это - ноутбук. Кажется, небольшой. Может, даже, нетбук. Неважно... если есть интернет, то он и через него сможет отправить сообщение. Существовало несколько сайтов, через которые агенты Моссад могли связываться с центром и получать инструкции. Пойдет и такой путь. Ноутбук рухнул с полки, больно ударив Кфира по рукам, когда он его ловил. Поймал, получилось. Правда, пальцы отбил, чем даже на несколько мгновений накрыл боль от раны. Полежал, прижимая бесценный девайс к мокрой груди, пытаясь усмирить скачущее сердце. И в который раз собраться с духом для дальнейших действий. Затем аккуратно положил ноутбук на пол и открыл его, удерживаясь рядом на правом локте. Оказалось, что ППК был даже включен, и сразу вышел из спящего режима. Интернет был, что отображалось на панели, а также подтверждалось торчащей из USB-порта небольшой флешкой с логотипом местного провайдера. Пыхтя и поскуливая от боли, Кфир открыл браузер и набрал адрес небольшого интернет-магазинчика, оставляя на клавиатуре влажные следы от потных рук. С лица тоже падали капли пота, которые агент пытался утирать, но не всегда получалось. С морды просто лило, и он не мог остановить этот процесс. Казалось, что вода, которую он выпил, тут же начала выходить из него сквозь поры. Снова затошнило. Глотая непрестанно кислую слюну, Кфир завершил набор адреса и вышел на англоязычную страничку магазина. Выбрав из демонстрируемого товара первую попавшуюся фигню (кажется, это был набор стеклянных шариков для игры в марблс), он кинул его в корзину и перешел в меню обработки заказа. В окне "Дополнительная информация о заказе" он и должен был ввести кодовую фразу, предназначенную для передачи в центр. "Хочу купить подарок для младшего брата. Надо, чтобы все было упаковано в подарочную коробку. Срочно куплю 3 упаковки товара. Доставка в Верону, Италия," - набрал он в окне заказа непослушными пальцами. В центре из этого сообщения сразу бы поняли, что агент в Вероне провалил задание, находится в критическом положении, нуждается в срочной помощи, скрывается, но не гарантирует того, что его канал связи безопасен. То есть, не исключена работа под контролем из какого-то застенка, где агента насильно удерживают. Кфир намеренно использовал именно такую формулировку, так как сам не понимал, где находится. Но уже четко понял, что самому ему отсюда не выбраться в его состоянии. Нужные люди отследят IP-адрес, с которого пришло сообщение и выдвинутся к нему. Сайаним уже не пошлют, раз нет гарантии их безопасности и сохранения тайны. Значит, придется ждать, когда прибудут коллеги Кфира из Рима или откуда-нибудь еще ближе. Как хорошо, что Италия - маленькая страна, и помощь должна прийти быстро. Сутки-двое, не больше. Даже если агент сейчас находился в ловушке, его все равно попытаются выдрать из нее. Может, ценой раскрытия, но сейчас для Кфира это значения уже не имело. Отправить сообщение он не успел... Сознание обвалилось во тьму, выключив потратившего все силы агента прямо над ноутбуком. Руки Кфира разъехались, и он упал, ткнувшись лицом в клавиатуру. На мониторе в окне заказа товара после набранной фразы строчки начали заполняться непрерывно буквой "L", на клавишу которой пришлось самое большое давление упавшей головы человека.
Audrey Regen: Обычная суета Вероны захватила Одри сразу, как только она покинула свою квартиру. Там остался раненый мужчина, имени которого она так и не узнала, хотя документы и бумажник честно выложила из пиджака на столик около кровати, но не заглянула, не до того было. Она была сосредоточена совсем на другом - сначала следовало хоть как-то остановить кровотечение, потом в себя прийти, но и после отдых не планировался - судя по всему, незнакомец потерял очень много крови, поэтому перевязки ему было мало. Нужна была капельница, нужны были продукты. Безумный день, кажется, так давно начался, а на самом деле, заканчиваться ему было рано. Весенние солнце и ветер внесли немного спокойствия в голову художницы. Она не умела строить долгосрочные планы, но поставив себе простую цель, она умела её добиваться. Сейчас её целью было помочь мужчине, оставшемуся в её кровати. Это требовало ряда шагов, но цель была ясна. Окровавленные простыни, бинты и испорченные рубашку с пиджаком она выбросила, замотав перед этим в тёмный пакет. Что же, вот и ещё одна трата - нужно будет что-то взамен подыскать человеку, да только размер она забыла посмотреть... С аптекарем долго спорить не пришлось - физ. раствор Реген продали без особых вопросов, хотя и пожав плечами, зачем ей понадобилось так много. Ещё немного лекарств по мелочи, глюкозу в ампулах - все эти действия простые и понятные вытесняли из её головки страх. Нужны были антибиотики, но в аптеке их было не купить без рецепта. Спасало то, что матушка Одри с лихвой обеспечила дочь этими лекарствами, чтобы её "фея грёз" не металась с температурой по больницам и аптекам. Правда сама она всегда забывала лечиться ими, предпочитая просто несколько дней поспать, поэтому запасы не только не иссякали, но и пополнялись. Следом за аптекой настал черёд лавочек с мясом, фруктами, крупами - с едой, которая практически не водилась в доме художницы, потому что той либо было некогда есть, либо не на что. Одри со вздохом взглянула на витрину художественного магазина, мимо которого лежал её путь, постояла пару минут у витрины, потом решительно зашагала прочь - сегодня не день для рисования. Несколько часов беготни и нагруженная множеством свёртков девушка снова возвращалась к своей обители. Но уже другая, не такая испуганная, какой приехала сюда несколько часов назад, она выглядела скорее сосредоточенной и чуточку грустной. С трудом открыла дверь, протискиваясь боком в щёлочку, боясь уронить бесчисленные пакеты, плечом же и захлопнула дверь, тут же вздрогнув, вспомнив, что лучше не шуметь. Мельком взглянула из коридора в комнату, собираясь пройти сразу на кухню, но... затормозла, сгружая прямо на пол свои свёртки, скидывая туфли и устремляясь в комнату. Порядка, оставленного ей несколько часов назад, больше не наблюдалось - ваза с цветами на полу, телефон, который не работал ровно с того момента, как Одри въехала сюда, лежал тоже не на месте, ноутбук раскрытый на полу... Ну как на полу, на мужчине, которому полагалось лежать на кровати. От ужаса девушка прикрыла ладошкой рот, чтобы не застонать - меньше всего раненому следовало метаться по комнате. Одри кинулась к злоплучному гостю, проверяя, дышит ли. Дышал, это чуть успокоило. Весь в испарине, весь изломанный от боли. Едва заметно покачала головой, потянулась к лежащей на столе кисточке, закалывая ей волосы, собранные в пучок - предстояла сложная задача по возвращению больного на кровать, которую перед этим тоже надо было привести в порядок, поставить капельницу, приготовить еды... Сон сегодня отменялся. Девушка бережно потянула на себя ноутбук, вынимая его из рук незнакомца и закрывая, даже не глядя, что именно тому потребовалось так срочно. Началась тяжёлая работа по возвращению мужчины в кровать. При каждом стоне девушка замирала, а потом продолжала, буквально по сантиметру продвигаясь к цели. - Потерпите немного, пожалуйста, - Умоляюще отозвалась Одри, тяжело дыша, когда почувствовал, что незнакомец зашевелился и открыл глаза. - Сейчас, ещё чуть-чуть и будет легче... Не обманывала Реген - до кровати и правда оставалась пара шагов. Когда с этим было покончено, девушка склонилась над мужчиной, с тревогой глядя на него, потом вскочила, убежав в кухню, вернулась с стаканом воды и влажной тряпкой. - Хотите пить? - Не дожидаясь ответа она начала обтирать его лицо и плечи, снимая испарину, после чего приподняла его голову, держа на своей ладони и приставляя к губам стакан. - Только не спешите. И вам ещё предстоит поставить капельницу... Вы потеряли очень много крови. Мысленно она повторила в голове весь процесс установки капельницы, которому учили её родители, и который сейчас предстояло применить на практике.
Kfir Ben-Zerakh: Кфир очнулся оттого, что его кто-то дергал. Застонав о боли и приоткрыв глаза, он понял, что кто-то, пыхтя, тащит его короткими рывками по полу, подхватив под мышки. Тащит прочь от полок, с которых он свалил телефон и ноутбук. Ноутбука там уже не было, как автоматически отметил тренированный на детали взгляд. И агент в упор не помнил, успел ли он отправить сообщение. Помнит, как набирал, и все... Кажется, все же отправил... Или нет? Эти провалы сознания совсем ему мозги отшибли... Путь по полу лежал снова к кровати. Чугунная голова агента болталась, свесившись, и у него не было сперва сил даже поднять ее. Только глухо мычать, когда от рывков его "двигателя" боль била в бок и живот. Но, начав соображать, Кфир несколько удивился, почему его тащат такими короткими этапами, да так пыхтя над ухом, будто человеку, который его тащил, очень тяжело. И тут же осознал, что это женщина. Периодически голос в придыхании выдавал. Агент понял, что опять запутывается и в без того путаных мыслях. Если бы квартира была ловушкой, то его сейчас наверняка тащили бы здоровые лбы. За пару секунд бы управились, потому что расстояние от постели до полок в этой маленькой комнатке было совсем небольшим. Кфир качнул головой и откинул ее назад, чтобы увидеть, кто же его тут тягает. И увидел над собой знакомое лицо. Только сейчас красное от натуги. - Потерпите немного, пожалуйста, - умоляюще сказала девушка по-английски, тяжело дыша, встретившись взглядом с Бен-Зерахом. - Сейчас, ещё чуть-чуть и будет легче... - Глазастая, - произнес он тоже на английском, отстраненно, и все же с некоторым удивлением глядя на нянчившуюся с ним незнакомку. Вот уж кого он увидеть точно не рассчитывал. Вырубился в ее машине, и любой бы на ее месте тут же сообщил в полицию о похитителе. Либо просто выкинул агента из машины, если только его недавней заложнице самой не нужны были проблемы с властями. Она что, притащила его к себе домой? Да не может быть... Или он сам стал заложником шизоидно-романтической дамочки, начитавшейся женских романов и насмотревшейся криминальных сериальчиков по телевизору? Да к тому же настолько одинокой, что любой придурок с пистолетом в ее глазах превращается в героя? О, только не это... Такие дамочки существовали, и Кфиру доводилось сталкиваться с одной (которую он использовал в одном из своих заданий). Они могут быть разного возраста, живут, как правило, в полном одиночестве, не обращают внимания на обычных мужчин, лелея в своих головах только придуманный образ прынца из кино класса "С" или дешевой книжонки. Ходят на встречи фанатов каких-нибудь средних актеришек, и в интернетиках судачат на тематических форумах, посвященных их любимым сериалам. Но ведь Глазастая, как окрестил ее Кфир, вполне симпатичная девушка, и он с трудом представлял ее клеящей фотки актеров в розовые альбомы с сердечками. Да и в ее доме ничто не говорило о таком психологическом типе хозяйки. Обычно у подобных фанаток дом просто завален фотографиями любимцев, плакатами из фильмов и глупыми копеечными сувенирами. А тут все было нормально. Просто дом довольно скромной, но аккуратной женщины. Точно одинокой... В комнате не было никаких мужских вещей. И обостренный скверным состоянием нюх агента не улавливал характерных запахов мужского парфюма, въедающегося в вещи. Впрочем он не слышал здесь и ароматов женских духов, которые тоже на редкость стойки. Девушка тем временем доволокла Кфира до кровати и привалила к ее краю, переводя дыхание, и сдувая с лица пряди волос. Убежать агент точно сейчас никуда не мог, и заставлять девчонку надрываться, поднимая его на постель, было нехорошо. Бен-Зерах показал ей слабым жестом, что попробует сам залезть. Но у него не получилось. Девчонке все равно пришлось помогать. Но общими усилиями Кфир вскоре все же оказался в кровати. Постель высохла, пока он "гулял", и лежать в ней сейчас было не холодно. Однако агент продолжал обливаться потом, поэтому вскоре она снова неизбежно промокнет. Пока он лежал, сцепив зубы, и боролся с болью после подъема на кровать, девушка склонилась над ним, с тревогой рассматривая. Потом убежала куда-то, но вскоре вернулась со стаканом воды и влажной тряпкой. - Хотите пить? - спросила незнакомка, тут же принявшись обтирать его его лицо и плечи. - Да, - хрипло отозвался Кфир, облизнув губы. Пить он хотел постоянно, когда одурь не накрывала. Если б его сейчас положили в какое-то озеро, то пил бы, наверно, пока не выпил водоем досуха. Историю с вазой и невероятно вкусной водой в ней он теперь на всю жизнь запомнит. Девушка приподняла его голову, прижав к губам стакан. Он жадно принялся пить, один раз чуть поперхнувшись. - Только не спешите. И вам ещё предстоит поставить капельницу... Вы потеряли очень много крови, - проговорила Глазастая, помогая ему напиться. "А то я без тебя не знаю", - подумал Кфир, осушив стакан и откинувшись на подушку. Но тут же поймал девушку за руку потной ладонью. Ему были нужны ответы. - Спасибо... Как ты здесь оказалась? Что это за место? Как долго я тут? - спросил он, глядя на нее (черт, на панели ноутбука он не догадался посмотреть число и время). - Ты врач? Боль чуть отпустила и притупилась, как и в прошлые разы, когда он сохранял неподвижность. От этого голова работала яснее. Взращенная на пышных хлебах израильской разведки паранойя тут же принялась выстраивать в голове агента цепочки вероятных событий, которые могли привести его в этот дом. Самым худшим вариантом была история про то, как Кфира отследили какими-нибудь камерами внешнего наблюдения, пока он отрывался от погони на крышах. И дали ему уйти намеренно. А девчонку с машиной послали туда, где он начал спуск. И тогда она - сотрудница "Дифрезы", а он - на подставной квартире. И его хотят "шелковыми" методами расколоть, когда он поверит, будто его некая добрая самаритянка просто подобрала и решила оказать помощь. После того, как он у нее перед носом пушкой махал и кровищей всю машину уделал. История страдала рядом и других несуразиц, включая твердую уверенность в том, что сотрудники итальянской контрразведки просто не успели бы подготовить и отправить к нему ряженого агента за тот короткий период времени, пока он выбирал, где ему "приземлиться". Но привычка принимать к сведению любой бред, имеющий отношение к делу, заставлял Кфира не исключать и такую версию событий. Только больно уж дом выглядел обычным и женским. И больно уж глазастая девчонка выглядела обычной и насквозь гражданской. Неужели, и вправду просто дурочка, которая потащила своего вооруженного похитителя к себе домой? Он же мог оказаться маньяком, за которым гналась полиция. И, если уж честно говорить, то мог бы пожертвовать ее жизнью, если бы пришлось ею прикрыться от преследователей. Было бы жаль убивать невинного человека, случайно встрявшего в чужие разборки, но, если бы это могло дать шанс Кфиру на бегство, то и вправду мог бы... - Можно еще воды? - попросил он, отпуская руку девушки. Ему нужно было подумать о том, что происходит. Расставить в мутной голове данные с учетом новой информации. А еще ему нужны кровезаменители, обезболивающее и антибиотики. И надежда, что кишечник точно не задет пулей, иначе в ближайшие дни состояние может стать куда хуже, с перитонитом или некрозом. И тогда без больницы и операции точно не выжить. А это засвет и второй провал после бесславно просранной миссии с прослушкой в гостинице. И тогда лесом пойдут долгие годы изучения арабского, фарси и пуштунских диалектов. Посадят неудачника Бен-Зераха в тесный отсек в офисе со звукоизоляцией - переводить какие-нибудь телефонные разговоры мусульманских лавочников в Иерусалиме, выискивая в них хоть что-то, имеющее отношение к вопросам безопасности страны... И прощай, карьера и жизнь, к которой он столько времени готовился. Пока агенту было еще не настолько хреново, чтобы отказаться от всего ради квалифицированной медицинской помощи.
Audrey Regen: Одри старалась отдышаться. Мужчина не был толстым, но для хрупкой миниатюрной девушки перемещение его с одного места на другое представляло задачу сложную. Если утром она его дотащила в шоковом состоянии, не сильно отдавая себе отчёт в том, что происходит, то теперь она отошла, а потому и силы были привычные, не самые выдающиеся. С горем пополам удалось вернуть незнакомца, хотя тот и попытался ей помочь. А толку? Только рану растревожил. Каждый его стон отдавался мучительной болью в ее сердце, поэтому она старалась не смотреть, не думать, а просто делать своё дело, чтобы и самой не грохнуться в обморок, который сейчас был бы весьма и весьма не вовремя. Пил он жадно, словно бы только что вернулся из пустыни. Художница внимательно следила, как исчезает живительная жидкость, но взгляд мужчины не говорил о том, чтобы он напился. Она ещё обдумывала то прозвище, которое ей дал раненый - глазастая. В другое время бы она улыбнулась, сейчас оставалось лишь чуть вскинуть брови, но оставить расспросы на другой раз. Впрочем, она не возражала против такого прозвища, в нём не было ничего обидного. Мысли текли медленно и вяло, в сотый раз прокручивая все те действия, которые Одри собиралась произвести. Ничего удивительного, что когда мужчина её схватил за руку, она вздрогнула и невольно вскрикнула. Но тут же успокоилась. - Вы упали на мою машину, - Девушка нахмурилась, отвечая на вопрос своего внезапного гостя. - Вам было плохо, вы потеряли сознание и я не могла просто так вас бросить. Вы потеряли много крови... Простите, что была вынуждена забрать вас к себе домой... Наверное, стоило отвезти вас до больницы... - Одри растерянно хлопала глазами, пытаясь сообразить, почему не отвезла в клинику. Может быть из-за того, сколько было крови и как он её просил не везти туда? - Но вы просили не делать этого. А я не могла бросить. - Упрямо повторила Реген, опуская взгляд в пол. - Вы проспали совсем мало, всего часа 3-4. - Счёт времени она потеряла и сама, за фантастичностью событий, произошедших с ней, забыв обо всём. - Я не врач, я художник, - Но тут же поспешила успокоить. - Мои родители врачи, они многому меня научили. Не беспокойтесь, я смогу за вами ухаживать. Но если захотите, сможем обратиться в больницу... Одри привезла к себе своего мучителя под влиянием интуиции и испуга. Сочетание более, чем экстравагантное, сложное, но и к решению оно привело необычному. - Да, я принесу вам воды, но пока это будет последний стакан, - Предупредила немка. - Время идёт, нам нужно заняться вашим лечением как можно быстрее. Она скрылась на кухне, предварительно забрав туда пакеты из прихожей, где она их бросила, когда увидела лежащего на полу мужчину. Она не спешила, собираясь с мыслями, раскладывая покупки по местам. Наконец, вернулась в комнату с обещанной водой, вновь присаживаясь на край кровати, приподнимая голову мужчины на своей ладони, приставляя край стакана к его губам. - Я поставлю вам капельницу, кое-что из антибиотиков смогу вколоть, -Рассказывала Одри. - Вам лучше спать, как можно больше. Когда стакан опустел, девушка вновь протёрла лоб и плечи мужчины влажной тряпочкой, со всей серьёзностью приступила к лечебным процедурам. Одри никогда не любила медицину, но сейчас постаралась вспомнить всё, что знала, чтобы не ошибиться и верно сделать. Физ.раствор, обезболивающее, антибиотики - всё это вкачивалось в тело измученного болью мужчины. Когда Реген закончила, то руки у неё дрожали - слишком большая нагрузка для психики. - Постарайтесь уснуть, - Повторила девушка. - Если вам что-то понадобится, я буду рядом. Только, пожалуйста, - Она умоляюще сложила ладони вместе. - Больше не пытайтесь встать.
Kfir Ben-Zerakh: Пока девушка рассказывала о том, как она привезла в свой дом угрожавшего ей пистолетом постороннего мужика, Кфир не знал, плакать ему или смеяться. Он не мог поверить в ее слова полностью, но вынужден был допустить, что глазастое чудо ему не врет. Потому что об этом говорили и вербальные, и невербальные признаки. История международного криминала, вообще-то, изобиловала случаями странной и неадекватной реакции жертв нападений на своих агрессоров. У девушки, судя по всему, проявление классического стокгольмского синдрома. Но что именно заставило ее не сдать его в полицию, не бросить на улице или не отвезти в больницу? Ведь они даже не общались и контактировали совсем недолго. Страх? Жалость? Кфир понял, что ему очень важно сейчас найти те психологические крючки, которые зацепили незнакомку. Чтобы запустить в нее невидимые когти поглубже, и управлять ею. В таком состоянии заниматься манипуляцией совершенно незнакомого человека было чертовски сложно. Но нужно. Бен-Зерах должен был сделать все, чтобы приковать к себе эту нежную и странную девчонку, дабы у нее даже мысли не появилось идти в полицию. Надо сблизиться. Настолько, насколько получится. Кфир и вправду был благодарен глазастой за то, что еще свободен (кажется, свободен), однако его мозг уже лихорадочно искал пути, чтобы расположить ее к себе. Сыграть в любовь? Почему бы нет? Надо попробовать. Но аккуратно. И не торопя события. Когда девушка помогла ему выпить второй стакан воды, Кфир благодарно коснулся ее руки и попытался чуть улыбнуться. Наверно, получилось не очень… Ну, хоть не отшатнулась в ужасе, и на том спасибо. Агент прекрасно представлял, как он сейчас выглядит, и точно не годился в казановы. Поэтому ему пока оставался один путь подчинения глазастой – вызывание жалости, демонстрация дружелюбия, благодарности и нежности. Несколько секунд кипения мозга потребовалось, чтобы вспомнить, под каким именем он прилетел в Италию. Надо знакомиться. И надо придумать историю, которая оправдала бы действия агента. Подождав, когда девушка закончила хлопоты над ним, поставив капельницу и сделав инъекции, Кфир снова поймал ее руку. Но на этот раз не так жестко, как прежде, а нежнее и аккуратней, просто задержав в свой ладони. - Я не знаю, как мне вас благодарить, - насколько мог проникновенно произнес Кфир. – Меня зовут Феликс. Я не преступник. Не бойтесь меня. Простите, что пришлось угрожать вам оружием, я… честно… не хотел... Был в шоке и в растерянности. Меня преследовали люди, которые желали мне смерти. Это связано… с коммерческими тайнами. Не все из них можно доверять средствам связи, некоторые приходится передавать лично. Я – курьер промышленного синдиката, и привез группе итальянских крупных бизнесменов важную информацию, которая касается специфического производства. Меня преследовали представители конкурирующей корпорации. Хотели получить секреты, принадлежащие не мне. Я надеялся, что мне удастся скрыться от них. Они открыли стрельбу… Поверьте, я не причиню вам вреда. И не причинил бы там, в машине, даже если бы вы меня передали властям. Мне нельзя попадать в полицию или больницу. В первом случае меня вынудили бы под давлением закона открыть тайны, которые я вез, что недопустимо по всем правилам профессиональной этики. Во втором - меня нашли бы в больнице конкуренты моих нанимателей и… просто убили. Вы меня спасли от смерти. Я в неоплатном долгу перед вами. И очень сожалею, что напугал вас, и... доставляю столько хлопот… Я не буду больше вставать, обещаю. И постараюсь поспать. Вы правы, мне это сейчас очень нужно. Я просто… просто испугался, когда не понял, где нахожусь. Кфиру даже притворяться сейчас было не нужно, чтобы имитировать слабый голос. Он у него сейчас и так был хриплый и слабый. Бен-Зерах потянул к себе руку девушки и прижал ее к губам. Затем сделал вид, что смутился, и отпустил запястье незнакомки. - Могу я хотя бы узнать ваше имя? Кфир старался выверять каждое слово, чтобы не пережать и не превратить попытку сблизиться с незнакомкой в фарс или опереточную сцену. Ему сейчас нужно было выглядеть предельно честным, открытым и благодарным. И, конечно, страдающим. Но с последним и так все было «в порядке», потому что погано было на самом деле. Поспать сейчас точно не помешало бы. И, раз уж Кфир решил довериться глазастой, то придется это сделать. Дабы побыстрее набраться сил для того, чтобы уйти. Желательно на своих двоих. Спрашивать сейчас ноутбук или сотовый агент не стал. Если надо выстроить доверие, то не должно было звучать и намека на то, что он стремится уйти. Безграничное доверие даст ему все чуть позже. Если удастся этого доверия достичь.
Audrey Regen: Кажется, незнакомец таки решил проявить сознательность и успокоился, не мешал Одри воевать с капельницами и лекарствами. Если бы он стал задавать лишние вопросы или хоть как-то отвлекать девушку, наверное, плохо закончилось бы именно для него - художница слишком сильно переживала, а её медицинские навыки и познания были далеки от автоматизма профессиональных врачей, а потому и каждое действие приходилось не только продумывать, но и постоянно контролировать. Но, кажется, задача была выполнена. Родители бы сейчас гордились своей дочерью, может быть даже на пару минут помечтали, что когда-нибудь её всё таки потянет в медицину... Но потом бы посмотрели на измученное лицо девушки и распрощались бы вновь со своими мечтами. Немка остановилась, когда мужчина снова взял её за руку, внимательно на него посмотрела, ожидая, с чем именно это связано. Но больной бредил, начав рассказывать что-то поспешно, слабым и хриплым голосом, что привело девушку в беспокойство. - Не надо, не рассказывайте, - Девушка затрясла головой, желая прекратить поток слов мужчины. - Феликс, - Она могла просто открыть его паспорт, который лежал рядом на прикроватном столике, и посмотреть, но не делала этого. - Вам нужен покой. Вы расскажете мне потом, когда поправитесь, а сейчас только теряете силы. Вам они понадобятся, - Одри легко поверила, что раненый не хотел причинить ей вреда, что не хотел напугать. Это была та сказка, в которую Реген верила легко, лишь только ей давали повод. И сейчас она охотна приняла такую версию. - Феликс, ни о чём не беспокойтесь, я постараюсь сделать всё, чтобы поставить вас на ноги. Говорила она абсолютно искренне, без всяких хитростей, прямо глядя в глаза Феликса, чуть приободряюще улыбаясь. Бедная девочка правда думала, что тот переживает, что её напугал. Да, он её очень напугал, но она старалась не вспоминать, для неё он был просто раненый и уставший человек, которому она могла помочь. Когда мужчина внезапно поцеловал её руку, она вздрогнула, покраснела. - Право, не стоит, - Она растерянно хлопала глазами. - Меня зовут Одри... - Она замялась, не знаю, что следует дальше сказать. - Может быть ещё воды? Вид у самопровозглашённой медсестры и лечащего врача в одном лице, правда, был уже весьма и весьма утомлённый, а на кухне ещё ждали свёртки со всем тем, что она успела принести домой. Но от этого ей не меньше хотелось спать, в какой-то момент она буквально почувствовала, как валится с ног, но всё таки стойко держалась, готовая, если потребуется, провести ещё некоторое время у постели больного. Впрочем, она хорошо понимала, что за капельницей нужно следить, поэтому о длительном сне мечтать не приходилось. Одри думала, что может некоторое на некоторое время занять себя рисованием, но потом поняла, что моральных сил для этого нет. И всё же, она продолжала приветливо улыбаться виновнику переполоха в её маленьком мирке, считая, что это куда важнее, чем какой-то там сон.
Kfir Ben-Zerakh: - Нет, спасибо, я утолил жажду, - ответил Кфир, стараясь говорить подчеркнуто вежливо, и всячески демонстрируя свое смущение и слабость. – Но если вы мне поставите воду рядом, чтобы я мог до нее сам добраться, если снова захочу пить, я был бы очень благодарен. Да, вот еще что, Одри… Я с радостью и благодарностью принимаю вашу помощь, однако понимаю, что препараты могу обойтись недешево. Мне нужно будет обезболивающее и антибиотики. Я вижу, что вы в этом разбираетесь, и сами это понимаете. Хорошие медикаменты стоят хороших денег, и я не хотел бы, чтобы вы тратились. В моем пиджаке было портмоне. Там мой паспорт и наличные. Берите из этой суммы столько, сколько потребуется, без стеснения. Я не обеднею, уверяю вас. Я хотел бы встать на ноги побыстрее, и для этого надо купить все необходимое. Простите, наверно, я слишком многого от вас прошу… Я не хотел бы излишне вас обременять… Кфир опустил глаза и вздохнул. Потом снова посмотрел на Одри, проверяя реакцию на свои слова и тон. Эта девушка с открытым взглядом его поражала. Бен-Зерах думал, что таких больше не осталось. Или она, действительно, немного не в себе. Либо… отлично притворяется. Но если это игра, то она проколется. Кфир был в этом уверен. Однако сейчас он больше получал подтверждений того, что Одри просто существо не от мира сего. Мать Тереза какая-то… Может, ярая католичка, каких полно в Италии? Или даже получала образование в какой-нибудь монастырской школе. Тогда проявления симптомов "доброй самаритянки" были бы не такими уж удивительными. Капал физраствор в трубке, вливаясь в вену, начало действовать обезболивающее. Кфир не знал, что именно ему вколола девушка, но боль отступала. Это было здорово. Только после постоянного страдания воспринимается таким восхитительным просто факт отсутствия боли. Напряженные мышцы расслабились, дыхание стало чуть свободней. И сразу потянуло в сон. Просто непреодолимо. И тут же Кфир осознал, что у девушки может быть приходящий парень. Она хорошенькая, и. скорее всего, так и есть. Сам дом явно принадлежал одинокой женщине, но кавалер просто должен был быть. - Одри, - снова обратился Бен-Зерах к девушке. – У меня к вам три просьбы. Первая. Не найдется ли у вас какого-то одеяла? Мне холодно. Вторая. Мой пистолет. Спрячьте его куда-нибудь, чтобы он не попался на глаза посторонним. У меня не с собой разрешения на него, и могут возникнуть проблемы. Третья. Мне очень неловко, но не могли бы вы помочь мне снять брюки? Мне самому это трудно сделать сейчас. Когда девушка с заметным смущением помогла Кфиру и укрыла его, он еще раз поблагодарил ее. Глаза сами закрывались, и агент быстро уснул, наслаждаясь отсутствием боли и теплом одеяла. После своих приключений это состояние было почти блаженством. Спал Кфир больше суток, не просыпаясь и почти не шевелясь. Только в один момент дернул рукой и чуть не вырвал этим движением катетер из вены. Но не прервал вливание физраствора. Он не чувствовал, подходила ли к нему Одри, ничего не слышал, полностью отключившись от реальности. А обычно спал всегда очень чутко, регистрируя все подозрительные шумы. Сейчас же просто вырубился, давая организму такой необходимый ему сейчас отдых. Проснулся буквально на несколько секунд на следующий день, осмотрелся мутным взглядом. Увидел рядом с постелью воду, а над кроватью снова почти полную капельницу. Смог напиться сам, прислушиваясь к шумам в квартире. Одри рядом не было, он и не хотел ее дергать сейчас, хотя рана снова начала грызть. Потому что чувствовал, что его снова тянет в сон. Не хотелось в туалет, и это был не особенно хороший знак, говорящий о проблемах с почками из-за кровопотери. Но Кфир вообще не знал, что он проспал уже целый день, и решил, что пока ничего страшного в этом нет. И снова уснул. Ненадолго и не полностью просыпался, когда Одри делала ему уколы, обтирала его тело от пота, делала перевязку или меняла влажную простынь, которой он был укрыт под одеялом, на сухую. Но тут же снова проваливался в сон. К исходу четвертого дня спячки он вообще потерял чувство времени и опасности. Но очнулся от долгого сна заметно окрепшим. Ему точно стало лучше. Кфир провел рукой по животу, осторожно ощупав повязку. Прикасаться к ней было уже не так больно. Бен-Зерах осмотрелся и понял, что капельницы нет. А он даже не почуял, когда Одри ее снимала. В комнате ничего не изменилось. Только на столе в вазе появились другие цветы. Видимо, девушка их любила, и этим надо воспользоваться. Прогнав остатки сна, Кфир снова почувствовал жажду. Нашел воду рядом с собой, напился. И тут же страшно захотел в туалет, одновременно почувствовав и дикий приступ голода. Живот просто спазмом свело. Боль сразу отозвалась на напряжение мышц живота, но не была настолько острой, как прежде. Бен-Зерах понял, что не миновать ему подъема. Он помнил, что обещал своей новой знакомой не вставать, но выбора не было. Кфир осторожно перевернулся на бок, откидывая одеяло, и принялся медленно подниматься, чтобы сесть. Он чувствовал себя еще дохлым, но уже не настолько, как раньше. Сесть удалось, только пришлось несколько секунд посидеть неподвижно, потому что голова сразу закружилась. И Кфир сосредоточился на остановке вращения комнаты вокруг себя. Получилось, и стало лучше. Бен-Зерах, опираясь на стул, аккуратно поднялся, снова замерев, и ожидая завершения очередного приступа головокружения. Он не знал, что валялся четыре дня, ему казалось, что прошли от силы сутки. Но круговерть перед глазами при попытке подняться говорила о том, что лежал он куда дольше. Впрочем, и кровопотеря могла дать такой эффект. Сейчас все это было неважно. Нужно было выполнить миссию по обнаружению туалета в этом доме. Ноги дрожали, но держали, а тело, хоть и криво, но могло стоять вертикально. И это порадовало. Кфир взялся за спинку стула, опершись на нее, и решил отправиться в поход вместе с ним. Потому что не был уверен, что сможет идти без опоры. Подвинув стул с негромким стуком, агент отправился выполнять миссию. Передвижение стула – шажок, снова подвинуть стул – и снова шажок. Кфир воистину воодушевился, чувствуя, что просто может идти, пусть медленно, и пусть он сразу взмок от этого. Но шел ведь, а не полз. Придется дошкандыбать таким макаром до единственной двери в комнате, а там искать уже санузел. Кфир экономил силы и не торопился, хотя его конкретно так поджимало. Свалиться в обморок в такой момент очень не хотелось. Поэтому Бен-Зерах сосредоточился на аккуратном и не быстром передвижении со стулом в сторону выхода, постукивая им при перемещении.
Audrey Regen: Одри слушала внимательно, но стоило речи зайти о деньгах, как она активно замотала головой - она не хотела ничего брать из чужого, ей это было не нужно, а вылечить нуждающегося в этом мужчину считала своим долгом. Разве ей было сложно? Она всегда может продать картину. Вот, например, на днях она отказала одному итальянскому коллекционеру, который хотел приобрести одну из её любимых картин. Конечно, деньги предлагал очень и очень существенные, особенно для скромной в своих потребностях художницы, но ей было жалко расставаться с этой работой. Так или иначе, но если потребуется, всегда сможет тому господину сказать, что передумала и готова на сделку. Деньги будут, а чужие брать не хочет. Феликсу они, скорее всего, потребуются ещё, когда на ноги встанет, а ей так, лишь бы на краски было, да квартиру оплатить, остальное всё совершенно неважно. - Ни о чём не беспокойтесь, Феликс, - Откликнулась немка, чуть склонила голову, выслушивая просьбы и кивая. Когда речь зашла о брюках, девушка вспыхнула до корней волос, но кивнула. Мужчина был прав, как-то не сильно было бы правильно оставить его в грязных штанах спать. С одеялом было просто - оно было уже приготовлено и только ожидало своего часа, с пистолетом... К нему вообще было страшно прикасаться, но этим она обещала себе заняться тогда же, когда и отмоет крышу автомобиля от живописной багровой кляксы. С брюками помогла, стараясь не причинять лишнего беспокойства, а после укрыла одеялом, ещё раз проверив капельницу. - Спите. Набирайтесь сил. Следующие четыре дня шли в тихом режиме. В тот же день, что был разговор с Феликсом, Одри запаслась решимостью и ведром с тряпкой, отправилась отмывать свою машину. Несколько часов и только вмятина говорила о неудачной поездке за красками. Она долго думала, где можно было бы спрятать пистолет. В результате, она убрала его в какую-то очередную коробку с красками, которой, правда, почти не пользовалась. К окончанию дня она буквально валилась с ног, но снова проверила капельницу, наполнила стакан водой, поправила одеяло, только после всего этого позволила себе лечь на топчанчик в мастерской, чтобы забыться беспокойным сном. Следующие дни мало чем отличались от предыдущего - всё внимание художницы было приковано к больному. Вокруг него она крутилась, вкалывая антибиотики, следя, чтобы в капельнице был физ.раствор, простыня не была мокрой, а повязка новой. Она крутилась, как белка в колесе, но нашла время, чтобы доехать до автомастерской, чтобы услышать невесёлый приговор для своего авто - крышу стоило починить столько, что она вздрогнула и поехала в магазин с мужской одеждой, подбирать замену той, которую выбросила. Дома же была готова еда, чтобы когда Феликсу станет полегче, начать его откармливать и восстанавливать. К вечеру третьего дня она убрала капельницу, решив, что на данный момент хватит. Кажется, худшее было позади и мужчина медленно, но верно выкарабкивался и креп. Когда на четвёртый день она услышала грохот, то перепугалась, потому что как раз в этот момент присела первый раз это время за работу. После первого удара повторился второй, за ним третий. Одри прислушалась, потом сообразила и положила кисть на палитру, вытирая руки об тряпочку. Девушка выглянула из мастерской, обеспокоенно глядя на своего невольного пациента. Куда он опять собрался? - Феликс? - Окликнула его девушка, делая несколько быстрых шагов в его сторону, чтобы поддержать. - Всё в порядке? Куда вы?
Kfir Ben-Zerakh: Кфир, сосредоточенный в этот момент на перемещении стула и переносе своего веса с ноги на ногу, вскинул голову на звук открывшейся двери. И неожиданно для себя смутился вдруг, что разгуливает тут в трусах перед дамой. И даже непроизвольно спрятался за спинкой стула, прижавшись к ней животом. Но тут же подумал, что Одри все равно уже его видела в таком наряде, поэтому смущение сразу прошло. Но Кфир улыбнулся от мысли о том, что его в этой жизни еще хоть что-то может смутить. - Одри, рад вас видеть, - сохраняя смущенную, но уже деланную улыбку на лице, произнес Кфир, всем своим видом демонстрируя растерянность и открытость. - Я... простите, мне нужен туалет. Если вы мне его укажете, буду очень благодарен. Девушка проводила Кфира в санузел, помогая ему. И он почувствовал, что ему приятна ее забота. Не профессиональная - медсестры или сиделки, а вот просто так. Бен-Зерах не переставал удивляться этой девушке, как будто вышедшей из высокого романа. И присутствие такого светлого существа рядом, хоть и особенно четко напоминало агенту, кто он сам, и в чем в своей жизни успел поваляться, но и как-то воодушевляло, что ли. Кфир с удивлением отметил, что ему просто становится легче, когда Одри рядом, касается его, говорит с ним. Что-то такое от нее исходило, для чего он не мог найти конкретного определения. Вот просто хорошо рядом и все. Едва девушка закрыла дверь в совмещенный санузел за своим подопечным, он сразу кинулся к унитазу на всей своей черепашьей скорости. Испытав облегчение, постарался сделать все, чтобы его здесь пребывание не вызвало у девушки раздражения. И только тогда осмотрелся. Унитаз, ванная с занавеской, зеркало. Все в довольно тесном пространстве. Никаких элементов дорогой квартиры вроде душевых кабин, саун или биде. Все предельно скромно и просто. Возле умывальника, в стаканчике для зубных щеток стоит только одна (значит, у Одри нет постоянных кавалеров, ночующих тут), в нем же торчат художественные кисти. Характерно испачканная тряпка висит рядом с полотенцем для рук. На сушилке, размещенном на другой стене, имелось и банное полотенце. Кфир понял, что Одри либо художница, либо увлекается живописью. Имелся шкафчик для всяких косметических мелочей и полка с моющими средствами. При виде ванны Кфиру невыносимо захотелось принять душ. Но сейчас рану мочить нельзя. Надо будет попросить Одри купить в аптеке силикон для временных пластырей, чтобы можно было полноценно искупаться. А несколько дней потевшее тело просто молило о чистоте. Передвигался Бен-Зерах в ванной осторожно, но из-за тесноты везде были точки опоры. Чувствовал он себя лучше, чем прежде, как ему казалось. И решил, что вполне сможет управиться хотя бы с частичным мытьем. Не заставлять же девушку себе помогать. Кфир сперва простирнул белье и бросил его на сушилку для полотенец. А потом осторожно забрался в ванную. И там постарался хоть как-то частями вымыться. Было трудно и больно, но худо-бедно управился. Но устал от несложных манипуляций страшно. Выбрался из ванной, полотенце для рук обмотал вокруг бедер, посмотрел на себя в зеркало. Щетина такая, что скоро ее уже можно будет назвать бородой, и морда чесалась страшно. Во рту ужас, а щетки нет. Кфир, конечно, не стал трогать единственную зубную щетку, которая принадлежала Одри. Кое-как он вычистил зубы пальцем с зубной пастой. Все равно стало лучше. Но захотелось снова спать. Тело ныло так, будто он мешки с камнями таскал. Приступ дикого головокружения застал Кфира возле умывальника, как только он закончил свой туалет. Качнуло в сторону и повело так, что он мгновенно потерял ориентацию в пространстве, хватаясь руками за все, что под ними оказывалось. Полетела на пол полка над умывальником, посыпались какие-то тюбики и баночки. С визгом вырвался из держателя душевой шланг, со стены за ним посыпалась штукатурка. С треском оборвалась занавеска над ванной, в которую Бен-Зерах вцепился мертвой хваткой в попытке остаться на ногах. И он все же навернулся, ударившись рукой об край ванны. Занавеска накрыла его сверху, но он пытался скинуть ее слишком вяло, чтобы его действия можно было назвать эффективными. В результате запутался в ней еще больше. Еще и затошнило. И такая злость Кфира взяла на свою беспомощность, что словами не передать. Он продолжил борьбу с занавеской, поминая всех чертей и их бабушек. И он ее победил! Отшвырнул в сторону и замер, сидя на полу и отдуваясь, стремясь унять головокружение и тошноту. Активные движения отозвались резью в боку и животе. Когда приступ откатился, Кфир осмотрелся, фиксируя погром, который учинил. Не хотел он причинять столько неудобств и проблем своей спасительнице. И она наверняка слышала грохот... Придется объясняться. С трудом встав, Бен-Зерах поднял занавеску, и понял, что кольца на ней оборвались, и на место ее не повесишь. Сложил и повесил на край ванны. Нехорошо получилось, и исправить сейчас проблематично, потому что пробежаться за покупками Кфир не мог. Но решение проблемы уже видел. Натянув влажные трусы, он сложил на крышке унитаза использованные полотенца. И за них придется извиниться. Кое-как собрав, стоя на коленях, косметические средства, рассыпанные по полу, Бен-Зерах совсем устал. И уселся на унитаз поверх полотенец, отдыхая. Пора выходить и каяться... Кфир открыл дверь и вышел из санузла, сразу наткнувшись на встревоженный взгляд Одри, стоявшей возле дверей напротив. За ее спиной он увидел залитую светом комнатку с кучей цветов в горшках, мольбертом и столиком, по которому был разбросаны краски и стояли какие-то пузырьки. Девушка точно рисует. Кфир виновато посмотрел на Одри. - Простите, я вам там беспорядок устроил. Голова закружилась. Я не хотел, - произнес Кфир. - Я... восстановлю все, как было. Только приду в себя и все сделаю, честное слово. И продолжил после паузы, стараясь снять неловкость: - А вы художница? Можно посмотреть, что вы рисуете? Кфир держался за косяк двери и мечтал о том, чтобы присесть или лечь. Но надо было как-то сгладить неприятность, и он готов был еще потерпеть. если снова башку не сорвет.
Audrey Regen: Грохот объяснился просто - мужчина просто хотел в туалет. Разумеется, он уже четыре дня пил, но ни разу там не был. Организм, одуревший от боли и медикаментов только сейчас начал приходить в себя, ничего удивительного. Впрочем, это было даже достаточно быстро. Одри кивнула на вопрос мужчины, поспешив отвернуться, потому как видом своим он её смущал как тогда, когда пришлось снимать с него брюки, так и сейчас. Возможно, сейчас даже больше, потому что он был уже не настолько беззащитным и уязвимым. - Да, конечно, - Легко откликнулась девушка, отбирая у Феликса стул, провожая в ванную - там ему стул будет лишним, не такой уж большой был санузел. Да вообще, в этой квартире ничего большого не было по определению. - Только аккуратнее, не делайте пока резких движений... Последняя фраза слилась с хлопком двери, закрытой за раненым. Немка осталась в коридоре, задумчиво глядя на дверь. Надо было решить, что делать дальше. В принципе, пока было время, девушка занялась постелью и комнатой - открыла окно, проветривая, сменила бельё, аккуратно всё заправила. Вообще, постаралась привести всё в порядок, чтобы не выглядело измученным, как Феликс болезнью. Шторы, которое всё это время были задёрнуты, наконец-то были отодвинуты, комнату наполнил солнечный свет. Девушка зажмурилась, вдыхая лёгкий ароматный солнечный воздух. На улице была весна, хотя в последние дни, которые она провела у постели больного, совершенно этого не ощущала. От приятного покоя её отвлёк страшный грохот, доносившийся из ванной. Секунду Одри помедлила, возвращаясь из собственных мечтаний обратно, понимая, что произошло, а потом пулей помчалась к ванной, на ходу зацепившись тапочком за какой-то угол, чуть не упав сама, тяжело дыша начиная стучать в дверь. - Феликс? У вас всё хорошо? - Внутри она себя корила, что оставила мужчину одного. Хотя, что ей было делать? Идти с ним? Кхм... Она к подобному была не готова, но... Грохот не прекращался, а Одри всё сильнее переживала. - Феликс? Когда мужчина вышел, вроде бы даже невредимый, девушка судорожно вздохнула, сделала шаг в сторону ванной, заглянула, глаза её полезли на лоб, но она мужественно произнесла: - Ничего страшного, не вините себя, - Она обернулась и улыбнулась. Нельзя же больного из-за таких мелочей расстраивать. - Я всё поправлю. Вы как? - С этими словами она пристально посмотрела на повязку, но этим не ограничилась, подошла и аккуратно проверила бинты. - Так, повязку я вам, пожалуй, лучше заменю, а потом покажу картины, если ещё засыпать не будете, - Она просительно посмотрела на Феликса, словно бы это она о чём-то просила. - Да, я художница. Не Бог весть какая, но рисую. И всё таки ей было приятно, когда заговорили о её профессии. Это было то, чем жила Одри, о чём была готова говорить бесконечно долго и много. Она помогла Феликсу добраться до кровати, после чего занялась повязкой, отмечая про себя, что за эти дни руки перестали дрожать, а действия стали привычными. Когда с этим было покончено, а в напоминание о перевязке остались лишь грязные бинты, которые она быстро убрала, и лёгкий запах медикаментов, девушка с выражением смущения и гордости начала показывать свои работы - пейзажи, натюрморты, много сцен из античной мифологии, всё светлое, доброе, почти что-то невесомое. - Может быть попробуете бульона выпить? - Вдруг остановилась Одри, виновато глядя на мужчину. - Я совсем забыла... Простите.
Kfir Ben-Zerakh: Когда Одри заглянула в ванную комнату, из которой вышел уставший от битвы с занавеской Кфир, он уловил ее нервный вздох, но она тут же стойко заявила, что все в порядке, и сразу переключила свое внимание на подопечного. - Мне лучше. Значительно лучше, - сказал он, попытавшись улыбнуться. – Вашими стараниями. Бен-Зераху стало и грустно и смешно одновременно. Нет, ну что ж за чудо ему судьба подкинула. Вот, вправду, ему повезло, что он нарвался именно на эту девушку в чертовски трудный момент своей жизни. Сколько таких моментов было, и сколько еще будет… Но вряд ли судьба еще раз подарит Кфиру такое удивительное существо. Потому что их не бывает. Но вот она, есть, держит его под локоть, терпит его вес, когда он на нее опирается. - Давайте я лучше на ваше плечо обопрусь, вам так будет легче, - сказал агент, перенося точку опоры на плечо девушки. – Вы меня простите, я воспользовался вашими полотенцами. Надеюсь, вы не в обиде. Пока двое совершали путь обратно до постели, Кфир продолжал анализировать характеристики хозяйки квартиры. Художница, живет одна. Совсем одна. В ванной не то что зубной щетки, но вообще ничего мужского нет. Кто ее содержит? Ведь, если бы она была известным живописцем, то у нее имелась бы не эта крошечная квартирка, а хоромы попросторней и побогаче. Значит, все же кто-то у нее есть. Но нелогично тащить в дом постороннего мужика, если имеешь своего. Даже если не он приходит в твой дом, а ты ездишь к нему. И одной живописью не прокормишься, это точно. В наше время сплошных экономических кризисов надо иметь какой-то постоянный источник доходов, чтобы быть свободным художником. Может, девушка имеет акции успешных предприятий, которые позволяют ей существовать на дивиденды? Да, кое-кто этим и живет. Как раз небогато, но вполне терпимо, если запросы невелики. Возможно, так все и обстоит. Может, наследство. Тоже позволяет жить на проценты. Но для этого надо иметь расчетливость, которой в девушке точно не наблюдалось. Хотя, стряпчих хватало везде, лишь бы платили, так что кто-то мог заниматься финансовыми делами. В общем, Одри оставалась для Кфира загадкой во многом. И ему стало любопытно эти загадки раскрыть. Опустившись на свежую постель (девушка, оказывается, в который раз побеспокоилась о комфорте гостя, пока он громил ее ванную), Бен-Зерах с улыбкой поблагодарил Одри, тут же накинув на бедра простыню, так как видел ее смущение. Хотя она и старалась его не демонстрировать. После этого он, как мог, оказал девушке содействие во время перевязки. Сидя ее делать куда удобней, нежели в то время, когда он лежал, себя толком не помня. Но Одри как-то управлялась, хотя Кфир даже не ощущал, когда и как она что-то делала. После этого он с облегчением снова улегся, давай отдых телу после недолгого, но показавшегося таким трудным, похода. И девушка заговорила о своем ремесле. Она с радостью и воодушевлением приносила к постели Кфира картины разных размеров и показывала ему. Разумеется, он их хвалил. Бен-Зерах не был особым знатоком и ценителем живописи, но на простом уровне мог поддержать беседу на эту тему. И отметил, что у Одри необычная манера и особый стиль. Вроде, писала маслом, а картины выглядели как будто акварельными – легкими и полными света. Много тем из античной мифологии. Романтика точно была присуща автору. Все очень позитивно так. Кфиру и вправду работы девушки понравились, и он, не особо кривя сердцем, хвалил ее. Но сама «презентация» была для него очередным наблюдением за своей спасительницей. У нее глаза разгорелись, румянец на щеках заиграл. Она и смущалась, но и желала поделиться со случайным зрителем своим искусством. И из этого Бен-Зерах сделал вывод, что Одри очень увлеченная, но не такая уж успешная художница. И вряд ли выставляется. Иначе такого воодушевления он бы не увидел. И сейчас был рад, что хоть таким образом доставил ей удовольствие, похвалив ее картины. - Может быть попробуете бульона выпить? - вдруг остановила экскурс в свое творчество Одри, виновато глядя на Кфира. - Я совсем забыла... Простите. - Да Бог с вами, Одри, вы доставили мне массу удовольствия, показав свои работы. Они очень интересны. Продадите мне одну? Или парочку? – он улыбнулся. – От бульона не откажусь, спасибо. И от чего-то потверже тоже. Я ужасно голоден. Составите мне компанию? Тут он вспомнил о ноутбуке, и вообще о необходимости сообщить своим о том, что жив. Однако покидать этот гостеприимный дом пока не собирался. - И… вот еще что, - добавил он. - Вы позволите воспользоваться вашим ноутбуком или сотовым телефоном? Обо мне друзья беспокоятся сейчас, я должен сообщить им, что со мной все в порядке. Ну, пока не совсем в порядке, однако сообщить надо.
Audrey Regen: Внимательный зритель, пусть и не профессионал, но честный и искренний - что ещё нужно творческому человеку? Одри радовалась, как ребёнок всякий раз, когда получалось поделиться тем, каким она видит и изображает на своих картинах мир, с другими. Ей было хорошо, это было то, ради чего стоило жить, стоило творить. Вот такие минуты. Не удивительно, что она не очень любила продавать картины - для неё это было всегда так печально, словно бы отдать в чужую семью собственного ребёнка. Продавала с неохотой, иногда потом долго ещё находясь в подавленном состоянии. Выставляться стеснялась. Каждый раз, когда она подумывала о том, чтобы попробовать, понимала, что совсем она не великий художник, что вряд ли будет это кому-то интересно, когда в Италии так много и ныне живущих замечательных мастеров. Она ходила на все выставки, искренне восхищаясь работами, смелостью решений. Когда же ей что-то не нравилось, не спешила ставить клеймо, старалась подумать, почувствовать, в конце концов, это всего лишь её личные предпочтения и непонимание чужого взгляда на мир. Единственное, что она не любила совсем, так это страшные, пугающе-кровавые работы. Она не понимала их, не понимала, зачем они такие нужны, для чего рисовать мир страшным? - Будет вам, - Лицо озарилось счастливой улыбкой. - Я вам так подарю. Выбирайте любую! - Да, вот дарить она любила, даже свои картины. Дарить было намного легче, казалось, работа и хозяин находят друг друга, а не покупают её в рабство. - Ноутбук? Конечно, - Одри было удивилась, но потом поняла, что ведь и правда, Феликса должны были бы искать его товарищи, поэтому без всяких вопросов принесла свой ноутбук и телефон, на всякий случай. - Я пока разогрею для вас еду. Ну и себе что-нибудь найду. Когда Феликс согласился поесть, Одри радостно кивнула и исчезла на кухне. Там было всё готово - за последние дни она наготовила больше, кажется, чем за всё время своего самостоятельного жилья в этой квартирке. Она ещё немного переживала, будет ли по вкусу мужчине то, что она приготовила, какие у него предпочтения тоже не было возможности спросить, поэтому пришлось действовать на свой страх и риск. Итак, не более, чем через четверть часа девушка появилась вновь, нагруженная подносом со всем, что туда влезло - мягкий сыр, зелень, оливковое масло, свежий хлеб, небольшая широкая чаша для бульона, а рядом точно такая же небольшая кастрюлька. Художница всё установила на стол, где стояли цветы, едва не уронив и вазу, и поднос, но всё таки нашла, как уместить. И деловито принялась хлопотать дальше - вот уже из-под приподнятой крышки повалил ароматный пар: - Я делала его из телятины, - На всякий случай предупредила Одри. Она не знала, каких взглядов религиозных придерживался её внезапный гость, поэтому сочла необходимым предупредить. - Надеюсь, вам придётся по вкусу. После того, как бульон был налит в пиалу, из кастрюли она достала кусочек отварного мяса, положив на блюдце. Всё это, как и сыр, хлеб и масло, она перенесла на прикроватный столик, поближе к главному едоку. Во взгляде было явное беспокойство - ну а что если мужчина не ест это? Или просто стряпня художницы не придётся ему по вкусу? Конечно, она старалась, но люди ведь такие разные... - Если что-то не так будет, вы мне скажите, - Продолжила девушка, пытаясь при этом как-то сервировать угощение. - Или скажете, что любите, я постараюсь приготовить... Кажется, она опять растерялась, поэтому вернулась к столику с подносом, выбрала себе яблоко и, чуть ссутулившись, села на стул, поглядывая, будет ли сразу ей высказано "фи" за то, как она готовит.
Kfir Ben-Zerakh: - Подарите мне картину? – расцвел улыбкой во все зубы Кфир, демонстрируя свою невероятную радость, едва девушка предложила сделать подарок. – Даже не знаю, как мне вас благодарить. Вы и так столько для меня сделали, что… у меня просто слов нет. Можно тогда мне вот эту? Бен-Зерах указал на небольшое полотно без рамы, на котором были скупыми, но точными мазками изображены женщина и мужчина. Она, стоя сзади, обнимала его за плечи, а он в этот момент водил пальцем по карте. И оба лица были радостны и светлы, но каждое по-своему. «Одиссей и Пенелопа», – как-то сразу назвал картину Кфир. Может, Одри и не их написала, но Бен-Зерах думал, что не ошибся. И идея выражена верно – каждому свое. Кфир как-то сразу ассоциировал себя с Одиссеем, для которого его дело важней всего. И с грустью подумал о том, что хотел бы иметь тихую гавань, в которой тебя кто-то ждет. Только женщины давно разучились ждать… Поэтому жениться Бен-Зерах планировал после того, как оставит оперативную работу, заставляющую его постоянно мотаться по всему миру или работать под прикрытием среди самых мерзких головорезов и отморозков этой планеты. Когда это случится? Доживет ли он до этого момента? Кто знает... Но надеялся дожить. И пока не устал от службы, потому что четко понимал ее важность для своей страны. - Мне очень нравится эта, - добавил Кфир, снова указав на выбранную картину. – Вы прекрасная художница, честное слово. И так верно передаете характеры. Одри отложила «Одиссея и Пенелопу» на полку, подала Бен-Зераху ноутбук и сотовый, а сама убежала на кухню. Кфир проводил ее взглядом и невольно улыбнулся. Как мало надо для счастья обычному человеку… Невольно задумался, а что ему надо для полного счастья? Уничтожить всех врагов Израиля? Он не в силах этого сделать, и понимает это. Просто вложить в это свою лепту? Да, конечно, но не может сделать человека счастливым несчастье других людей. А любое противостояние, как ни крути, приводит к жертвам – физическим и моральным. Причем, с обеих сторон. Моменты радости, которые Бен-Зерах мог бы назвать счастливыми, в настоящее время случались с ним только во время редких отпусков между заданиями. Когда он приезжал домой… С улыбкой слушал наставления мамы, которая продолжала его считать мальчиком, и одновременно перечисляла сонмы подходящих невест, что ей «присоветовала лучшая в Израиле шадхан Бейла Шмонтик»… Или семейные ссоры очень эмоциональной сестры Галит с ее мужем Боазом, вспыхивающие из-за мелочей и глупостей, и быстро гаснущие под напором взаимной любви этих двух людей, пусть и несколько странной, на его взгляд… Шумные баталии и до сумасшествия активная жизнь двух племянников, Игаля и Нафтали, которые расплескивали вокруг себя такую бешеную энергию, что впору было АЭС от них заряжать… В большом доме Бен-Зерахов жило много людей, связанных родством или браком… Это - счастье? Или это не совсем его счастье?... Вспомнилось, что у Кфира бывали моменты, когда он чувствовал себя чужим и неприкаянным в родном доме. Входя в роли бандитов он невольно сам менялся. И чувствовал это по возвращении домой. Поэтому обычно там долго не засиживался, почти сразу приступая к подготовки к следующим миссиям. И что тогда для него самого означает слово «счастье»? «Да-а-а, дружок, ты, кажется, совсем тут мозг отлежал, раз ударился в такие высокие материи», – подумал Кфир, изгоняя из разума все, что не касалось дела. Открыв ноутбук, он с удивлением и беспокойством увидел, что в браузере открыта страница того самого интернет-магазинчика, на который он пытался отправить сообщение о себе. Как раз с его сообщением. Неотправленным. Кфир невольно напрягся и прислушался к шумам на кухне. Тут же полез в журнал событий ноутбука, чтобы проверить, активировали ли его после того, как он им пользовался. Оказалось, что ноутбук находился в спящем режиме четыре дня. Четыре дня! У Кфира сердце ёкнуло. Он что, тут четыре дня уже валяется?! Судя по датам на панели ППК, так оно и было. В Тель-Авиве, наверное, уже серьезно беспокоятся и ищут его. Не исключено, что в Вероне уже есть агенты Моссад, посланные на розыск пропавшего коллеги. И его сообщение, написанное 4 дня назад, Одри могла увидеть, когда забирала ноутбук… Темный клубок подозрений снова зашевелился внутри Бен-Зераха, однако разум все же указывал на то, что никакой угрозы девушка для агента не несет. И только его собственная паранойя заставляет Бен-Зераха подозревать ее черт-те в чем. Она возилась с ним четверо суток, в ноут даже не смотрела. Какие еще доказательства были нужны? Но Кфир понимал, что никогда не избавится от издержек своей осторожности. Сейчас же он изменил сообщение так, чтобы передать своим весточку о том, что он жив, в безопасности, но вынужден временно скрываться. Подумав, добавил несколько слов, подразумевающих, что его не надо искать, он сам выйдет на связь, и сейчас прорабатывает одну из линий расследования, в которую не стоит вмешиваться. Все-таки сообщение такого содержания может вызвать подозрения, но Кфир намеревался потом объяснить коллегам, что был ранен. И что-то придумает, чтобы отмазать Одри, которую автоматически начнут проверять. Но лучше, если о ней никто ничего не узнает. Нельзя посылать сообщение с ее IP. И Кфиру пришлось отправить сообщение через прокси и несколько разных серверов, дабы исключить определение адреса отправителя. Закончив с этим, Кфир, проявляя чисто профессиональное любопытство, пробежался по контактам и закладкам в ноутбуке. И наткнулся на множество записей и сайтов на немецком языке. Девушка его изучает? Открыл почтовую программу и проверил письма. Большая часть на немецком, в том числе и адресованные «муттер» и « фатер». Родители – немцы? Одри – немка? Кфир не знал этого языка, но какой-то минимальный словарный запас имел, чтобы понять это. Невольно усмехнулся: ну да, кто же еще должен был спасти бедного еврея в чужой стране, как не немка? Даже забавно вышло. Кфир запомнил мыло Одри, ее родителей и пары друзей (похоже, что друзей, потому что им было адресовано больше всего писем). Нашел несколько писем в США какому-то Биллу на английском. Из них узнал, что Одри училась живописи в Италии, и ей очень нравится эта страна, даже решила остаться. Таким образом, Кфир узнал и фамилию девушки (Реген), и получил кое-какие новые данные о хозяйке съемной (как оказалось) квартиры, в которой его приютили. Почтовые ящики Одри, видно, чистить не любила, и их там скопилось много, начиная с 2011 года (ноутбук, оказывается, старенький уже). Пролистав все, Бен-Зерах вполне убедился, что девушка никакого отношения к разведке или контрразведке отношения не имеет. Закончив свой просмотр данных в ноутбуке, и убрав из журналов и логов всю информацию о своих действиях на нем, Кфир закрыл его и взялся за сотовый. Запомнил номер Одри и ее родителей. Проверил, кому и как часто девушка звонит. Оказалось, очень редко, и, в основном, родителям. В адресной книжке (на редкость короткой для столь молодой особы) было несколько мужчин, но Одри звонила им очень редко и не больше, чем по паре раз. То есть, это точно не кавалеры. Может, девушка лесбиянка? Но и среди женщин в списке номеров не было дам, кому бы Одри звонила часто. Она явно не была болтушкой, и не имела даже близких подруг здесь. Это очевидно. Что, совсем одна живет? В добровольной изоляции? Напрашивался именно такой вывод. «Вот уж воистину счастливый человек, которому наплевать на весь остальной мир», - подумалось Кфиру. Но для ведения такого образа жизни нужны причины… Психологическая травма или что-то в этом роде. Но Одри не казалась замкнутой, наоборот, шла на контакт, хоть и смущалась все время. Бен-Зераху даже стало любопытно, сможет он раскрыть секреты своей спасительницы или нет. Пара-тройка дней, если не больше, у него точно есть на это, пока он тут вылеживается. Кфир очень хотел выяснить, где сейчас его арабы. Но звонить с телефона Одри, чтобы выяснять это, нельзя. Наверняка «Дифреза» продолжает засекать всех, кто может заинтересоваться их номерами в гостинице. Придется успокоиться и принять уже, что задание не спасти. И Бен-Зерах подумал о том, что надо заказать монтеров для разгромленной ванной, а также доставку одежды для себя. Чтобы не ходить тут в одних трусах. Но сперва следует узнать адрес девушки и узнать, сколько осталось наличных в его кошельке. Ведь он разрешил ей брать оттуда деньги на все необходимое. Тут вернулась Одри с подносом, о вида которого Кфир чуть слюной не захлебнулся. Голод так сразу о себе напомнил, что аж все потрошки внутри затрепетали. - Я делала его из телятины, - сообщила девушка указывая на бульон. - Надеюсь, вам придётся по вкусу. - Обожаю телятину, - уверил ее Кфир с улыбкой, глядя, как Одри хлопочет, расставляя рядом с ним еду. Первую чашку бульона он выпил сразу, насколько мог быстро (он было горячим). «Склеившийся» от бездействия пищеварительный тракт отозвался неприятным ощущением, но уже через несколько секунд «расправился» и Кфир почувствовал себя почти счастливым. Вспомнил свои недавние размышления и улыбнулся. «А для счастья, на самом деле, много и не надо», - подумал он. - Если что-то не так будет, вы мне скажите, - произнесла Одри, явно стараясь угодить Кфиру. - Или скажете, что любите, я постараюсь приготовить... - Все просто замечательно, - уверил ее Бен-Зерха, уписывая за обе щеки все, что бы она ему ни предлагала. Стоит заметить, что кухарка из Одри получилась посредственная, но сейчас Кфиру любая еда казалась невероятно вкусной. Воистину райской. Но помня о том, что не ел четыре дня, все же старался сдерживать себя. Хотя с удовольствием выпил еще одну чашку бульона, и быстро расправился с мясом и сыром. Одри в этот момент сидела рядом и грызла яблоко. Но не пялилась, а тактично делала вид, что составляет компанию и не больше. Кфир отметил, что воспитание Одри получила хорошее. Тактичность в наше время – редкое качество. Утолив жуткий голод, Бен-Зерах блаженно вздохнул и откинулся на подушку. Есть он тоже устал. Сейчас для него любая деятельность была утомительной. Но в данный момент ему было чертовски хорошо, и даже напоминающая о себе рана так уж не досаждала. - Спасибо, Одри. Это было то, что мне нужно. Все просто восхитительно, - произнес Кфир. – Я несказанно вам благодарен. Хочу вот попросить вас сообщить мне свой адрес, чтобы заказать кое-что из необходимых вещей. Я не хочу, чтобы вы бегали по магазинам, когда можно просто заказать доставку. И подайте мне, если вам не трудно, мое портмоне. Я не слишком вас еще достал тут?
Audrey Regen: Одри оценила выбор Феликса - ей тоже нравилась эта работа. Рисовалась она быстро, запоем, кажется, всего-то за трое суток, в которые она не спала. Она явственно помнила то ощущение, которое двигало ей, когда она рисовала - ожидание. Чего она ожидала или кого, понять не могла, но сама картина это ожидание переняла, представ в образе Одиссея и Пенелопы, символа вечной ожидающей любви и свободы. Когда-то этот миф поразил девушку своей глубиной, трагичностью судеб, верностью двух сердец. Многие мифы казались ей чем-то большим, чем просто сказка, в них был заложен глубинный смысл, который не сразу бросался в глаза, но стоило лишь немного посмотреть, подумать, как рассказ начинал хвалиться совсем другими красками. - Эту? - Одри улыбнулась, ласково проведя ладонью по холсту, будто она была живым существом. - Конечно. Не хотела её продавать, - Поделилась девушка. - Но подарить готова с лёгким сердцем. Мне и самой она нравится... На минуту её лицо приняло мечтательное выражение, оно не исчезло и когда художница стала возвращать картины обратно в мастерскую. Все, кроме выбранной мужчиной, эта была установлена так, чтобы он видел, раз она ему понравилась. А сама хозяйничала, внезапно радуясь возможности поухаживать за человеком. Много ли для счастья надо простой девушке? Забрала ноутбук, чтобы не мешал тот трапезе, но даже не взглянула, чем там гость занимался. Разве ей это интересно? Она даже и в мыслях предположить не могла, что-то неладное. Вряд ли она вообще когда-либо задумывалась о том, чтобы просмотреть историю в своём ноутбуке, даже если давала кому-то его. Она сильно успокоилась, когда Феликс не стал ругать её стряпню, а напротив, весьма живо поглощал всё, что ему она смогла предоставить. Любой хозяйке такое приятно видеть, а уж девушке, которая редко принимает гостей, так и ещё дороже был каждый выпитый глоток простого бульона. Впрочем, когда она хотела уже заметить, что следует остановиться и немного передохнуть с едой, чтобы не получить новых проблем из-за того, что Феликс не ел несколько дней, тот уже сам, кажется, взял себя в руки. От этого камень с души художницы упал - ей так сложно было в чём либо отказать человеку... Зато теперь она счастливо улыбалась, краснела, ощущая это, она поспешила кивнуть и принести портмоне, оставив мужчину один на один со своими делами, а сама же снова скрылась на кухне, унося остатки трапезы. Но тут же вернулась, нашла на столе какой-то чистый лист, чуть поискав нашла карандаш (ручку найти оказалось сложнее), а затем быстро написала свой адрес, вспомнив о просьбе гостя. - Что вы, совсем вы меня и не достали, ни капельки! - Весело прощебетала девушка, снова скрываясь на кухне и гремя там грязной посудой. Мыть её приходилось руками, техники в доме было мало, да и она особо не нуждалась в ней. После вопроса Феликса, правда, она задумалась о том, что выздоровление идёт полным ходом, возможно, скоро мужчине станет намного легче и тогда... Она как-то привыкла уже заботиться. Впрочем, до этого ещё было далеко. - Может быть хотите чаю? Девушка заглянула в комнату, опираясь ладонью на дверь, улыбаясь и щурясь от яркого солнечного света, заполнившего всю комнату. На улице была весна. Весной Италия была особенно хороша, Одри любила её, любила Верону за её романтику, за лёгкость и воздушность, за Ромео и Джульетту, которые, благодаря гению Шекспира, когда-то жили здесь, любили. Немка была излишне впечатлительной. Её соотечественники всегда были склонны к любви к мистике, но сама же она была какой-то другой, слишком наивной и мечтательной, несмотря на свой возраст. Профессия наложила на неё отпечаток, дополнив образ. Одри сама ощущала подсознательно, что отличается от своего окружения даже когда училась, потому, наверное, не обзавелась друзьями - ей слишком часто пользовались, используя её доброту. Она же не могла ни разозлиться, ни обидеться, считая, что если человек так поступил, значит, ему было нужнее, а сама она как-нибудь переживёт. Бедная добрая девочка, счастливая от того, что есть краски и холст...
Kfir Ben-Zerakh: Кфир открыл свое портмоне, у которого кожа снаружи заскорузла от засохшей крови, и с удивлением обнаружил, что Одри не взяла ни одной купюры из него. Хотя он разрешил ей это делать. «Бессеребреница, - усмехнулся агент. – Невероятно…» Кфир пытался понять истоки странного и позитивного альтруизма Одри, но не мог. Он допускал, что такое существо могло жить в этом насквозь продажном мире, только если оно жило бы в изоляции от него – в глухой горной деревеньке или в племени амазонских дикарей каких-то. Но в современном городе в сердце Европы… «Возможно, святые в прошлом тоже просто были хорошими людьми, - подумал Бен-Зерах, - которые в среде своих современников казались осененными Божьей благодатью». Только вот религиозной какой-то одержимости у своей спасительницы агент не наблюдал. И не увидел в доме ликов святых. Себя Кфир честно причислял к злу этого мира, в котором у каждого своя правда и свои представления о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». И своя шкала оценки того, насколько низко можно позволить себе пасть «во имя добра». Одри же была (или все же прикидывалась?) настолько чистым существом, что Кфир продолжал ей удивляться. Но в то же время эта девушка как будто «отключила» и самого агента от обычной для него жизни. Настолько, что ему и думать о ней не хотелось. Он и решил пока не думать. Бен-Зерах воспользовался сотовым Одри, чтобы связаться со справочными службами, потом сделал несколько звонков в фирму по ремонту квартир, описав последствия погрома, учиненного в ванной. Ему пообещали все привезти, починить, укрепить, повесить новую штору. Затем Кфир обзвонил несколько магазинов, заказав себе белье, одежду, обувь, новый мобильник и полный набор необходимых ежедневно мелочей и гигиенических средств. Дополнительно связался с аптекой, в которой заказал медикаменты и перевязочный материал, чтобы Одри больше не тратилась на него. К тому же Кфир знал, какие препараты сейчас смогут особенно эффективно ему помочь, и поднять на ноги как можно скорее. Минутку подумав и улыбнувшись, он заказал на имя Одри большой букет синих ирисов и две коробки швейцарского шоколада. Еще подумав, позвонил в один из приличных супермаркетов и продиктовал список продуктов, которые им следовало доставить, постаравшись не упустить ничего из того, что вообще нужно в доме иметь, и то, что ему самому сейчас было необходимо для восстановления. Сама девушка в это время гремела посудой в соседнем помещении, где, была мастерская, но, видно, одновременно и кухня. Шум воды и позвякивание умиротворяли, и Кфира потянуло в сон. Появилось какое-то странное ощущение, будто он заглянул в будущее, в то время, когда закончит активную службу и осядет на одном месте. Конечно, его женой будет не Одри, но общие спокойствие, полосы солнечного света, бьющие сквозь полупрозрачные шторы, ощущение мира и покоя были как раз из мечтаний Бен-Зераха о будущей нормальной и просто жизни. Не хватало детских голосов, но они будут. Обязательно будут в том грядущем, которое себе выдумал Кфир. В дверях показалась Одри и спросила, не хочет ли Кфир чаю, вернув его в реальность. - Нет, спасибо, - улыбнулся он. – Мне достаточно уже съеденного и выпитого. Одри, я заказал доставку и мастеров для ремонта в ванной. Вы уж впустите их и покажите, где и что надо сделать. И примите, пожалуйста, все, что привезут курьеры из магазинов. Я буду вам очень признателен. И вскоре в маленькую уединенную квартиру пошли "ходоки" - ремонтники и посыльные из магазинов. Кфир не вставал, но просил каждого подойти к нему и расплачивался наличными с щедрыми чаевыми. Когда принесли цветы и шоколад, он, видя курьера через открытую дверь, показал знаком, чтобы все это вручили хозяйке, а потом расплатился за все. Только через час закончился поток посетителей, в прихожей выросла гора пакетов с логотипами магазинов. Ремонтники оперативно закончили работу в ванной, установив новые крепления для душа и повесив новую штору. Когда они ушли, в квартире, наконец-то воцарились прежние тишина и покой.
полная версия страницы